Мероприятия памяти Наташи Эстемировой: тексты, фото, видео

15 июля, в шестую годовщину убийства нашей коллеги и друга Наташи Эстемировой, мы открыли выставку «Бесконечная история: насилие и безнаказанность на Северном Кавказе». Это 12 историй об избиениях, похищениях, пытках и убийствах, рассказанные чешским художником на основе материалов российских правозащитников. Выставка была подготовлена некоммерческой организацией «Человек в беде» (People in Need). Специально для показа в России мы перевели тексты выставки на русский язык.  

На открытии выставки говорили о раследовании дела об убийстве Наташи Эстемировой, ситуации в современной Чечне и шире – на Северном Кавказе и в России.

Светлана Ганнушкина, председатель Комитета «Гражданское содействие», руководитель Сети «Миграция и право» Правозащитного центра «Мемориал», сказала, что долг коллег Эстемировой перед ее памятью – продолжать работу, которой она посвятила свою жизнь и за которую жизнь отдала. Работа эта не становится, к сожалению, менее актуальной: цепь насилия не прервана, и грубые нарушения прав человека совершаются не только на Северном Кавказе, но и по всей России. В качестве примера Ганнушкина рассказала о недавнем исчезновении в Москве уроженца Чечни. Есть основания подозревать, что его похитили. Ранее его депортировали из Польши, где он просил убежища. Власти европейской страны посчитали, что в России ему не угрожает опасность.

Председатель Совета ПЦ «Мемориал» Александр Черкасов говорил о расследовании убийства Наташи Эстемировой: «Она боролась с преступлениями, она боролась с похищениями людей, с той машиной смерти, которая похищала и «исчезала» людей в Чечне, и она боролась с системой организованной безнаказанности. Сама Наташа сначала стала жертвой машины смерти: ее похитили и убили. А потом пришел черед машины безнаказанности».

По словам руководителя «Мемориала», поначалу казалось, что следствие во главе с полковников Игорем Соболем рассматривает все версии убийства, в том числе и ту, к которой склонялись коллеги Наташи – о связи преступления с профессиональной деятельностью жертвы. Казалось, что может быть расследована и версия о причастности к преступлению чеченских силовиков.

Однако, по словам Черкасова, в 2010 году сверху была спущена «единственно верная версия» – что Эстемирову убил боевик Алхазур Башаев за то, что в одном из своих материалов она уличила его в вербовке односельчан. Вместе с версией были спущены и «доказательства», которые, впрочем, были опровергнуты: коллеги Наташи получили профиль ДНК родственника Башаева и сравнили их с профилями убийц, находящимися в уголовном деле. Совпадений не было. Эта работа была сделана еще в 2011 году.

Черкасов рассказал, что с тех пор СКР как минимум два раза в год – в день рождения Наташи и в годовщину ее смерти – выходит с повторением своей старой версии про то, что Башаев похитил и убил Наташу, несмотря на то, что эта версия давно и безнадежно опровергнута. За эти годы следствие, по словам Черкасова, «находило» и новые подтверждения своей версии, которые тоже кажутся очень сомнительными.

Следователь Соболь добился получения профилей ДНК сотрудников Курчалоевского РОВД, но сравнение их с профилями ДНК убийц не дало совпадений. Ровно как и сравнение профилей ДНК разных боевиков. По оценке Черкасова, следствие остановилось, и это устраивает власть.

Олег Орлов, руководитель программы ПЦ «Мемориал» «Горячие точки», анализировал истоки существующей сейчас системы безнаказанного насилия.

Он обратил внимание на стенды выставки. Орлов подчеркнул, что это яркие истории, но они далеко не единичны – это «часть системы организованного, безнаказанного, незаконного насилия со стороны представителей государства на Северном Кавказе». Система начала складываться еще в первую чеченскую войну, окончательно оформилась во вторую.
В 2003-2007 годах, в ходе «чеченизации» конфликта, насилие постепенно передавалось от федеральных силовых ведомств к местным формированиям – сначала они были незаконным, а затем легализовывались (например, «кадыровцы», которые постепенно уничтожили всех своих конкурентов). «Кадыровцы», хоть и инкорпорированные в систему МВД и ВВ, с тех пор только наращивали свою автономность. По словам Орлова, они становятся участниками преступлений не только в Чечне, но и в России и даже за рубежом (случай Умара Исраилова, представленный на выставке).

Орлов считает, что машина беззаконного насилия используется для подавления любого инакомыслия в Чеченской Республике. В качестве примера он привел стенд, посвященный Руслану Кутаеву – общественному деятелю, посаженному по сфальсифицированному обвинению фактически за то, что посмел ослушаться Рамзана Кадырова.

Неотъемлемая характеристика этой системы – безнаказанность. В ходе конфликта на Кавказе преступления совершают обе стороны, но, отметил Орлов, многие боевики наказаны, тогда как почти ни один силовик не привлечен к ответственности.

По оценке Орлова, террор и система безнаказанности в Чечне достигли своей цели. Жертвы чудовищных преступлений боятся куда-то жаловаться. Правозащитники и юристы, соответственно, не могут требовать не только расследования преступлений, но даже возбуждения уголовных дел.

Игорь Каляпин, председатель «Комитета против пыток» (КПП), рассказал, что тремя делами, о которых идет речь на выставке, занимались юристы его организации — это случаи Заремы Гайсановой, Абдул-Езита Асхабова и Руслана Кутаева. Особо он сосредоточился на последнем. По словам Каляпина, дело против Кутаева даже поленились фальсифицировать – «оно было написано от корки до корки как некий фантастический роман, не привязанный ни к каким реальным событиям».

Правозащитник рассказал типовую историю, чтобы слушатели могли представить себе схему безнаказанности в Чечне. Житель Чечни, инвалид Аюб, свидетель по уголовному делу, которое расследовалось в Ингушетии, отказывался дать те показания, которые нужны были следователям. Чтобы добиться нужных показаний, чеченские полицейские, по словам Аюба, избивали и пытали его током. Замминистра внутренних дел Чеченской республики, генерал-майор Апти Алаудинов, по словам Аюба, угрожал ему и давал указания полицейским с ним «работать».

В марте, находясь в больнице после истязаний, Аюб обратился за помощью в КПП, а уже в июле попросил юристов не заниматься его делом – полицейские угрозами заставили Аюба забрать заявление из КПП и добиться, чтобы правозащитники перестали заниматься этим делом.

Татьяна Локшина, директор по России Хьюман Райтс Вотч (ХРВ), говорила о проблемах Дагестана. Ситуацией в этой республике, по ее словам, очень интересовалась Наташа Эстемирова перед гибелью. Накануне у ХРВ вышел доклад «Война без войны», посвященный ситуации в республике. Помимо похищений, пыток, внесудебных казней, в докладе описана система «вахучета» – учета ваххабистов, который официально называется «профилактическим учетом».

«С определенного момента мусульмане-салафиты воспринимаются сотрудниками правоохранительных органов и властями как сочувствующие вооруженному подполью, как пособники или даже как участники, – сообщила Локшина. – Людей ставят на специальный учет, их регистрируют как религиозных экстремистов, в регионе используют термин "ваххабист". Регистрируют по принципу того, как они [выглядят и] одеты. Если это мужчина – есть ли у него борода. Если женщина – носит ли она хиджаб».

После того, как человека ставят на учет, у него, по словам правозащитницы, кончается нормальная жизнь: его постоянно останавливают сотрудники полиции, задерживают и проверяют на блокпостах, регулярно снимают отпечатки пальцев и фотографируют, у многих принудительно берут образцы на ДНК. «Это абсолютно чудовищное унижение..., через которое походят люди ежедневно, только потому, что они принадлежат к определенному религиозному меньшинству», – отметила Локшина.

Известна масса случаев, когда людей, состоявших в списках, похищали, на них заводили уголовные дела, пытали, сажали.
Люди, попавшие на профучет, в интервью как один говорили правозащитнице, что такое ощущение, будто их нарочно выталкивают в «лес», в руки вооруженного подполья.

И молодые люди начинают считать, что единственная реально сильная альтернатива коррумпированному государству, которое не дает им жить нормальной жизнью, – ИГИЛ.

Рассказала Локшина и о спецоперации в горном поселке Временный, которая длилась примерно два с половиной месяца и по жестокости напомнила правозащитнице спецоперации времен второй чеченской войны. Всех жителей поселка выгнали из их домов, а когда они вернулись, оказалось, что больше десяти домов взорваны, еще около сорока – сильно повреждены, те которые не пострадали внешне, были разграблены.

Адвокат семьи убитого в феврале этого года Бориса Немцова Вадим Прохоров заявил, что, по его мнению, следы от убийства Эстемировой и от убийства Немцова ведут в один и тот же город – в Грозный.

Люди, подозреваемые в убийстве оппозиционного политика и задержанные, – выходцы из Чечни. Некоторые из них принадлежат к ближайшему окружению Рамзана Кадырова.

По оценке Прохорова, высшее руководство страны осталось недовольно выбором места убийства Немцова и потому подозреваемые появились довольно скоро. Власти поторопились объявить и имена подозреваемых, хотя к тому моменту не все из них были задержаны. По мнению адвоката, это сделали для того, чтобы «кто-то из известных покровителей не успел вмешаться и они (задержанные на тот момент) не были отпущены на свободу».

Прохоров рассказал о важном ходатайстве, которое они с адвокатом Ольгой Михайловой подали по делу Немцова. В СМИ оно, в основном, стало известно благодаря тому, что адвокаты просили допросить ряд чиновников, в том числе Рамзана Кадырова. По словам Прохорова, принципиальной в этом ходатайстве была просьба ответить на вопрос, противодействуют ли следствию высшие должностные лица Чечни и республиканские силовики.

В день подачи ходатайства Кадыров косвенно ответил на вопрос адвокатов, заявив, что если федеральные силовики проводят какие-то операции у него в республике, то они обязаны согласовывать свои действия с руководством Чечни, а иначе местные правоохранители должны открывать по «варягам» огонь на поражение.

По оценке Прохорова, какую-то работу по делу об убийству Немцова следствие ведет, но нет политической воли для того, чтобы преступление было эффективно расследовано и быстро раскрыто.

«Нехитрая мысль о том, что насилие имеет тенденцию к распространению и, как правило, не может быть заключено в рамках одного региона, распространяется дальше, говорит о том, что колокол звонит по всем по нам. Мы не можем чувствовать себя в безопасности, пока где-то происходят насильственные действия», – заключил Прохоров.   

Полная стенограмма выступлений.

Видеозапись.

22 июля состоялся показ на большом экране фильма французского режиссера Манон Луазо «Чечня. Война без следа».

Фото - Оксана Омарова.

Видео - Наташа Катаева.