Исаева, Юсупова и Базаева против России (жалобы № 57947/00, 57948/00 и 57949/00) - русский текст

(жалобы №№ 57947/00, 57948/00 и 57949/00)

РЕШЕНИЕ

СТРАСБУРГ, 24 февраля 2005 г.

Это решение станет окончательным в обстоятельствах, предусмотренных статьей 44 § 2 Конвенции. Оно может подлежать редактированию.

По делу Исаевой против России, Юсуповой против России и Базаевой против России

Европейский суд по правам человека (бывшая первая секция) заседая Палатой, состоящей из:

К.Л. Розакис, председателя,

П. Лорензен,

Г. Бонелло,

Ф. Тулкенс,

Н. Вайич,

А. Ковлер,

В. Загребельский, судей

и С. Нильсен, секретаря секции,

проведя закрытое обсуждение 14 октября 2004 г. и 27 января 2005 г., принял следующее решение, которое было принято в последний из указанных дней:

ПРОЦЕДУРА

1. Дело было инициировано подачей трех заявлений (№57947/00, 57948/00 и 57949/00) против Российской Федерации в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод («Конвенции») тремя российскими гражданами, Медкой Чучуевной Исаевой, Зиной Абдулаевной Юсуповой и Либкан Базаевой («Заявительницы»), 25, 27 и 26 апреля 2000 г. соответсвтенно.

2. Заявителей, которым была предоставлена юридическая помощь, представлял Кирилл Коротеев, юрист общества «Мемориал», российской правозащитной организации, которая находится в Москве, и Вильям Боуринг, практикующий юрист из Лондона.[Note2] Российское правительство («Правительство») было представлено П.А. Лаптевым, представителем Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека.[Note3]

3. Заявительницы утверждают в частности, что они стали жертвами массовой бомбардировки российскими военными самолетами гражданской транспортной колонны под Грозным 29 октября 1999 г. В результате бомбардировки двое детей первой Заявительницы были убиты, а первая и вторая Заявительницы были ранены. Автомобили и имущество второй Заявительницы были уничтожены. Заявительницы выдвигают обвинение в нарушении статей 2, 3 и 13 Конвенции и статьи 1 Протокола №1.

4. Заявления были переданы во вторую секцию Суда (правило 52 § 1 Регламента Суда). В этой секции, в соответствии с правилом 26 § 1 была созвана Палата для рассмотрения данного дела (статья 27 § 1 Конвенции).

5. 1 ноября 2001 г. Суд изменил состав секций (правило 25 § 1). Это дело было передано вновь набранной первой секции (правило 52 § 1).

6. Палата решила объединить дела по заявлениям (правило 42 § 1).

7. Своим решением от 19 декабря 2002 г. Суд обьявил заявления приемлемыми для рассмотрения.

8. Заявители и Правительство изложили свои позиции по существу дела (правило 59 § 1).

9. Публичное слушание проходило в здании Прав человека, Страсбург, 14 октября 2004 г. (правило 59 § 3).

Перед судом предстали:

(a) от правительства

П. ЛАПТЕВ, представитель Российской Федерации при Европейском суде по правам человека, представитель,

Ю. БЕРЕСТНЕВ, адвокат,

А. САПРЫКИНА , советник;

(b) от Заявителя

Профессор Б. БОУРИНГ, адвокат,

П. ЛИЧ,

K. КОРОТЕЕВ, советники.

Суд заслушал обращения Лаптева, Боуринга, Лича и Коротеева.

Факты

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

10. Первая Заявительница родилась в 1953 г., вторая Заявительница родилась в 1955 г., а третья Заявительница родилась в 1945 г. первые два Заявителя проживают в Чечне. Третья Заявительница проживает в Германии.

A. Факты

11. Факты, связанные с бомбардировкой гражданской колонны и последующим расследованием, были частично оспорены. Ввиду этого, Суд запросил у Правительства копии всех документов следствия, открытого в связи с бомбардировкой. Суд также попросил Заявителей предоставить дополнительные документальные подтверждения своих обвинений.

12. Поданные сторонами факты, касающиеся обстоятельств нападения на колонну и последующего расследования, изложены ниже, в разделах 1 и 2. Описание материалов, переданных Суду, содержится в разделе В.

1. Нападение на гражданскую колонну

13. Первая и третья Заявительницы жили в г. Грозном, а вторая Заявительница — в Старой Сунже, пригороде Грозного. Осенью 1999 г. в Чечне начались боевые действия между федеральными силами и чеченскими боевиками. Город с пригородами стал мишенью для широкомасштабных ударов военных. Заявительницы утверждают, что в один из дней после 25 октября 1999 г. они узнали из сообщений по радио и телевидению, включая всероссийские каналы РТР и ОРТ, о том, 29 октября будет открыт «гуманитарный коридор» для выхода гражданского населения из охваченного боевыми действиями Грозного.

14. Из-за обстрелов третья Заявительница и ее семья оставили Грозный 26 октября 1999 г. и отправились к родственникам в село Гехи. Первая Заявительница и ее родственники 28 октября попытались пересечь границу с Ингушетией, но военные с блокпоста сказали им, что коридор для гражданских лиц откроют на следующий день.

15. Рано утром 29 октября 1999 г. первая и вторая Заявительницы и их родственники — около двенадцати человек — в микроавтобусе РАФ выехали из Грозного по дороге в сторону Назрани, также известной, как автострада Ростов-Баку, или автострада «Кавказ». Около 8 утра они подъехали к блокпосту «Кавказ-1» на административной границе между Чечней и Ингушетией. Там уже стояла очередь автомобилей около километра длинной. Первая Заявительница и некоторые ее родственники пошли к блокпосту, где военные объяснили им, что они ожидают приказа от командования об открытии дороги, и что приказ должен прийти в 9 часов утра. Погода в это время была плохой, было облачно и шел дождь.

16. Семья третьей Заявительницы выехала из села Гехи около 5 часов утра 29 октября 1999 г. в трех автомашинах, «Жигулях», «Ниве» и голубом ГАЗ-53, и поехала по дороге на Назрань. Когда они подъехали к очереди перед блокпостом, им были присвоены номера 384 и 385. Очередь автомобилей увеличивалась очень быстро и за ними было в три или четыре раза больше машин, чем впереди. Третья Заявительница предполагает, что там было больше 1000 автомобилей, включая грузовики, микроавтобусы и автобусы.

17. Люди начали спрашивать военнослужащих об открытии границы. Сначала им сказали, что она должна открыться после 9 часов утра и что солдаты ожидают этого приказа. Первая Заявительница вспоминает, что около 11 часов утра к людям вышел старший офицер и сказал, что в этот день «коридор» не будет открыт и что информации о том, когда его откроют, у него нет. Заявительницы утверждают, что он также приказал всем очистить пространство перед блокпостом и вернуться в Грозный. Колонна начала разворачиваться, но очень медленно, потому что места было мало, а автомобили стояли в несколько рядов.

18. Заявительницы развернулись и медленно продвигались вместе с колонной от блокпоста. Как утверждает вторая Заявительница, там было очень много машин, колонна растянулась на 12 километров. Через некоторое время тучи рассеялись, и Заявительницы увидели в небе два самолёта. Самолёты развернулись в сторону колонны и выпустили ракеты.

19. Водитель микроавтобуса, в котором ехали первая и вторая Заявительницы, остановился, и пассажиры начали выходить наружу. Дети первой Заявительницы, Илона (также произносится Элона) Исаева (1983 года рождения) и Саид-Магомед Исаев (1990 года рождения) и её сводная сестра Асма Магомедова (1954 года рождения) выбрались наружу первыми. Первая Заявительница увидела, как взрывом их отбросило на край дороги. Она вспомнила, что самолёты кружили над колонной и несколько раз сбрасывали бомбы. В руку первой Заявительницы попал осколок от бомбы, и она потеряла сознание. Придя в сознание, она побежала к своим родственникам и увидела, что все трое умерли от осколочных ранений. Другая женщина, Киса Асиева, которая также находилась в микроавтобусе, тоже была убита. После того, как налет прекратился, первую Заявительницу вместе с другими ранеными отвезли на машине в больницу в Атаги. Доктора обработали её раны и отправили домой из-за отсутствия места в больнице. Через неделю первая Заявительница поехала в Назрань, Ингушетия, где ей оперировали правую руку. Она нуждается ещё в одной операции на руке.

20. Вторая Заявительница вспоминает, что как только их микроавтобус подъехал к Шаами-Юрту, они увидели в небе два самолёта, которые выпустили ракеты. Через несколько минут ракета попала в машину, которая находилась непосредственно перед ними. Вторая Заявительница подумала, что водитель ранен, потому что машину круто развернуло. Когда они это увидели, все начали выпрыгивать из микроавтобуса, и вторую Заявительницу отбросило ещё одним взрывом. Она потеряла сознание, а когда пришла в себя, то поняла, что двое детей первой Заявительницы, Илона Исаева и Саид-Магомед Исаев, были мертвы. Вторая Заявительница утверждает, что после первого взрыва было ещё восемь. Ее отнесли на обочину дороги, но позже она вернулась на дорогу, чтобы помочь первой Заявительнице собрать тела. Саид-Магомед был ранен в живот, голова Илоны была оторвана, а одна нога сломана. Вторая Заявительница была ранена осколками в шею, руку и в бедро. Их микроавтобус был цел, и позже они оттуда уехали. 7 ноября 1999 скорая помощь забрала её в Ингушетию для дальнейшего лечения.

21. Третья Заявительница находилась в автомобиле Жигули вместе со своим мужем и его другом. Её сын и два племянника мужа, один с женой, находились в автомобиле ГАЗ, следовавшем позади них. Она вспоминает, что дождь перестал идти, и небо прояснилось, когда они проезжали село Хамбирзи и были неподалёку от села Шаами-Юрт. Тогда раздался мощный взрыв, и их машину отбросило на левую сторону дороги. Все окна разбились. Третья Заявительница вспоминает, что взрыв был позади них, и она побежала, чтобы посмотреть, живы ли её сын и его двоюродные братья. Она помнит, что пробежала 50–60 метров вдоль дороги, чтобы найти машину своего сына, она видела несколько разбитых машин, микроавтобусы и грузовики и 40–50 искалеченных и деформированных трупов, некоторые оставались в машинах, некоторые были разбросаны взрывами. Она вспоминает автобус с полностью разрушенной задней частью и КАМАЗ с трупами людей и скота внутри.

22. Третья Заявительница, её муж и их друг подобрали несколько человек, которые нуждались в помощи. Шины на их машине «Жигули» были пробиты, но они доехали до Шаами-Юрта, где их поменяли. Потом они поехали назад в Гехи, где жили их родственники. В это время сын Заявительницы забрал раненых и отвёз их в больницу в областном центре Ачхой-Мартан. Позже он вернулся на место бомбардировки, так как не был уверен, смогла ли Заявительница оттуда уйти. Самолёты всё ещё летали над остатками колонны и снова атаковали. Их машины «Нива» и ГАЗ вместе со всем семейным имуществом были уничтожены прямыми попаданиями. Сын Заявителя вместе со своим двоюродным братом побежали в соседнюю деревню, а вечером они добрались до Гехи. Позже они перебрались в Ингушетию

23. Заявительницы не знают точного времени нападения, так как они находились в состоянии шока. Они согласились со временем нападения, приведенным Правительством. Заявительницы передали Суду копии интервью с другими свидетелями нападения. В своих показаниях эти свидетели описали бомбардировку колонны беженцев из Грозного неподалеку от села Шаами-Юрт 29 октября 1999 г., подтвердив, что после налетов они видели многочисленные сожженные и поврежденные автомобили, включая, по крайней мере, один грузовик КАМАЗ, заполненный гражданскими людьми и один автобус. Они также подтвердили, что было множество жертв, убитых и раненых. Несколько показаний подтвердили смерть родственников первой Заявительницы (смотрите часть В ниже с описанием показаний).

24. Заявительницы добавили, что в колонне они видели только гражданских и не видели, чтобы кто-либо из колонны стрелял в самолёты.

25. Согласно данным Правительства, 29 октября 1999, представитель комитета Чеченского Красного креста принял решение эвакуировать представительство в Ингушетию. Из-за того, что он не согласовал действия с военным командованием, когда он с конвоем достиг блокпоста «Кавказ-1» на административной границе с Ингушетией, им пришлось вернуться, так как блокпост был закрыт.

26. Красный Крест мог воспользоваться возможностью проинформировать военное командование и службы безопасности о поездке, что позволило бы обеспечить безопасный маршрут. Блокпост был закрыт, потому что было невозможно контролировать прохождение «значительного количества беженцев». Когда колонна возвращалась в город, к нему присоединился грузовик КАМАЗ с чеченскими боевиками.

27. В то же время военное командование планировало и проводило антитеррористические операции в районе Ачкой-Мартана, целью которых было предотвратить поставки в Грозный припасов и живой силы чеченских боевиков на тяжёлом транспорте, и выявление и уничтожение любых других лиц, сетей поддержки и пунктов управления, которые оказывают вооруженное сопротивление властям.

28. Как часть этой задачи, 29 октября 1999 два военных самолёта СУ-25, которые пилотировали летчики идентифицированные по причинам безопасности как «Иванов» и «Петров», выполняли задание по разведке и подавлению такого передвижения. Около 14 часов, пролетая над посёлком Шаами-Юрт, они увидели грузовики, направляющиеся в Грозный. Самолёты были обстреляны из крупнокалиберного оружия. Летчики сообщили о нападении в штаб офицеру воздушного наведения, идентифицируемому как «Сидоров», и получили разрешение на применение оружия. Около 14.15 самолёты выпустили по четыре ракеты каждый с высоты 800 метров по КАМАЗу, который перевозил предположительно не меньше 20 боевиков, и уничтожили его. Затем, на той же дороге на перекрестке с дорогой в село Кулары, они обнаружили второй КАМАЗ, с которого их тоже обстреляли. Летчики ответили, выпустив по цели по две ракеты каждый. Затем они вернулись на аэродром базирования. В информации относительно допустимости применения, Правительство указало время нападения: 14.05–14.20 и 15.30–15.35.

29. Правительство допускает, что кроме грузовиков КАМАЗ, по которым наносился удар, были уничтожены или повреждены и другие автомобили. Из наблюдений по сути, предложенных Правительством, следует, что было повреждено 14 гражданских автомобилей. Это привело к гибели 16 гражданских лиц и ранению 11. Среди убитых были два сотрудника местного Красного креста и трое родственников первой Заявительницы. Среди раненых были первая и вторая Заявительницы. Правительство не предоставило никакой информации о количестве и именах раненных или убитых боевиков в автомобилях КАМАЗ.

30. В то же время, Правительство заявило, что летчики не предполагали и не могли предполагать нанесение вреда гражданским транспортным средствам, которые появились на дороге только после пуска ракет. По мнению Правительства, боевики преднамеренно использовали колонну, которая двигалась без разрешения, в качестве живого щита. Радиус поражения ракет составляет 600–800 метров, что и объясняет такие жертвы.

31. В связи с происшествием, Международный Комитет Красного креста (МККК) в Женеве 30 октября 1999 г. выпустил пресс-релиз. В нем утверждалось, что согласно информации из местного отделения Красного креста, 29 октября 1999 г. колонна машин, среди которых находились пять машин Чеченского комитета Красного креста, пыталась пересечь границу с Ингушетией, но на КПП была повернута назад и возвращалась в Грозный. Все пять автомобилей были обозначены знаками Красного креста, а грузовик нес красный крест на крыше. Они были обстреляны ракетами с самолетов, в результате чего двое сотрудников Красного креста были убиты, а третий — ранен. Ряд других машин также был поражен, в результате погибло 25, и было ранено свыше 70 гражданских лиц.

32. Российские ВВС опубликовали пресс-релиз, в котором заявлялось, что 29 октября 1999 г. в 14.00 колонна грузовиков с боевиками и боеприпасами двигалась по дороге из Назрани в сторону Грозного. Самолет СУ-25, пролетавший над колонной, был обстрелян из автоматического оружия и вызвал на помощь второй самолет. Самолеты обстреляли колонну из ракет с интервалом в пять минут, в результате чего были уничтожены два грузовика, заполненных боевиками. Пресс-служба отрицала возможность поражения гражданских лиц вследствие этих ударов.

33. 2 декабря 1999 г. Комитет защиты журналистов (КЗЖ) из Нью-Йорка заявил, что 29 октября 1999 г. два тележурналиста, один из которых работал на московскую компанию, а второй — на местную станцию в Грозном, были убиты во время военного нападения на колонну беженцев, которые бежали из Грозного, неподалеку от села Шаами-Юрт. Согласно заявлению, два журналиста освещали движение колонны, и когда первая ракета попала в автобус с беженцами, они вышли наружу для того, чтобы снять эту сцену. Оба они были смертельно ранены, когда вторая ракета поразила машину рядом с ними.

34. Сообщение о нападении на колонну было передано российскими и международными СМИ.

2. Расследование нападения

35. 20 декабря 1999 г. по запросу первой Заявительницы Назранский районный суд Ингушетии подтвердил смерть Илоны Исаевой, рожденной 29 мая 1983 года, и Саид-Магомеда Исаева, рожденного 30 октября 1990 г., «вследствие осколочных ранений, полученных в результате бомбардировки колонны беженцев из Грозного истребителями российских вооруженных сил на автодороге «Кавказ» между селами Шаами-Юрт и Ачхой-Мартан 29 октября 1999 г. около 12 часов дня».

36. В сентябре 2000 г. республиканский прокурор Ингушетии сделал запрос на прокурорский надзор в Президиум Верховного Суда Ингушетии в котором он собирался отменить решение от 20 декабря 1999 г. 17 ноября 2000 г. запрос был удовлетворен и решение было отменено. Дело было передано в районный суд. Правительство сообщило, что первая Заявительница не появилась в районном суде на новом рассмотрении дела и ее место проживания неизвестно. 18 марта 2002 г. Назранский районный суд закрыл дело вследствие неявки первого Заявителя на заседания.

37. 3 мая 2000 г. военная прокуратура Северокавказского военного округа, в/ч № 20102, расположенная в Ханкале, в штаб-квартире российских федеральных войск в Чечне, открыла уголовное дело № 14/33/0205–00, по факту воздушной бомбардировки колонны беженцев поблизости села Шаами-Юрт 29 октября 1999 г.

38. Следствие подтвердило факт бомбардировки, смерть родственников первой Заявительницы и ранение второй Заявительницы. Оно также выявило ряд свидетелей и родственников других жертв бомбардировки, которые были допрошены. Некоторым из них был предоставлен статус пострадавших, и они были признаны гражданскими истцами. Следствие выявило ряд лиц, которые умерли в результате нападения, а также тех, кто получил ранения. Следствие выявило также двух летчиков, которые обстреляли колонну, и офицера воздушного наведения, который давал разрешение на применение боевого оружия. Летчики, которые были допрошены как свидетели, заявили, что их целями были два отдельных автомобиля КАМАЗ с вооруженными людьми, которые обстреляли их самолеты. В ответ летчики выпустили восемь ракет «воздух-земля» С-241 по первому грузовику и четыре таких ракеты по второму. Никто не был обвинен в совершении преступления (см. часть В ниже с описанием документов. содержащихся в следственном деле).

39. 7 сентября 2001 г. уголовное дело было закрыто из-за отсутствия состава преступления в действиях летчиков. Это решение было обжаловано в военном суде жертвой нападения, Ниной Бурдынюк. После ее жалобы от 6 июня 2002 г. военный суд Батайского гарнизона отменил решение следователя от 14 марта 2003 г. и направил дело на новое расследование военному прокурору Северокавказского военного округа (см. § 88 ниже).

40. После слушания 14 октября 2004 г. Правительство подало документ от 5 мая 2004 г., выданный военным прокурором Северокавказского военного округа. Этим решением уголовное дело вновь закрывалось из-за отсутствия состава преступления в действиях летчиков (см. §§ 90–97 ниже).

41. Заявительницы в своих показаниях утверждали, что они не знали о каких-либо адекватных шагах, предпринимаемых Правительством для проведения результативного и значимого расследования, а также для их участия в нем. Первая Заявительница показала, что через некоторое время после того, как о ее жалобе Суду было сообщено правительству России, к ее старшему брату Асланбеку Вахабову в Чечне дважды приходили домой представители военной прокуратуры, которые искали ее. После второго посещения они оставили записку для первой Заявительницы с указанием явиться на военную базу в Ханкале для допроса. Первая Заявительница этого не сделала. Она сообщила, что Ханкала — это главная военная база федеральных войск в Чечне, гражданские лица не имеют свободного допуска на ее территорию, и она окружена многочисленными КПП. Ей было бы трудно и опасно пытаться туда попасть самостоятельно, и она считала, что прокурор мог найти ее либо в Ингушетии, где она находилась, либо в Чечне, куда она ездила. Первый Заявитель также знала о том, что представители прокуратуры из чеченского города Ачхой-Мартан однажды искали ее в Ингушетии, в то время, когда она находилась в Грозном.

42. Вторую и третью Заявительниц ни разу не вызывали на допрос. Никакой официальной информации относительно происшествия они не получали. Никому из Заявительниц не сообщили официально о присвоении статуса потерпевших, как того требует статья 53 Уголовного процессуального Кодекса.

B. Предоставленные документы

43. Стороны предоставили большое количество документов относительно расследования убийств. Основными важными документами являются следующие:

1. Документы из следственного дела

44. Правительство предоставило копию уголовного следственного дела в двух томах. Список документов не был предоставлен, но из нумерации страниц следует, что первоначально было, по крайней мере, три тома, и некоторые документы отсутствуют. Согласно переданным документам, следствие предприняло несколько попыток найти первую Заявительницу, и, в меньшей степени, вторую. Хотя некоторые из их родственников были допрошены и получили статус пострадавшего (непонятно, были ли они об этом информированы), следователи не связались с первой и второй Заявительницами непосредственно. Похоже, что третью Заявительницу вообще никто не искал. Документы, содержащиеся в деле, представляют последовательный и детальный отчет о нападении, на которое жалуются Заявительницы.

45. Наиболее важные документы, содержащиеся в деле:

a) Документы Красного креста

46. Московское представительство Международного комитета Красного креста (МККК) обратилось в Главную военную прокуратуру в Москве в связи с нападением на колонну 29 октября 1999 г. 29 октября 1999 г. МККК срочно проинформировал Министерство внутренних дел о том, что вследствие резкого ухудшения ситуации в Грозном, местный персонал МККК и Чеченского комитета красного креста эвакуировался из Грозного на пяти грузовиках и шести пассажирских машинах. В письме сообщалось, что легковые автомобили не будут иметь никаких опознавательных знаков.

47. Позднее, 29 октября 1999 г., МККК еще раз срочно проинформировал МВД о том, что персонал Красного креста не может пересечь границу с Ингушетией. Дорога между Ингушетией и Грозным подвергалась обстрелу, и один из грузовиков Красного креста был поврежден.

48. 16 ноября 1999 г., в ответ на запрос Главной военной прокуратуры от 9 ноября 1999 г., Руслан Исаев, председатель Чеченского комитета Красного креста и Красного полумесяца передал свой отчет о нападении. Он сообщил следующее:

«Я являюсь председателем Чеченского комитета Красного креста с января 1995 г. Вместе с МККК мы работали над оказанием помощи 15 000 престарелых и инвалидов… С 1 октября 1999 г. мы были вынуждены закрыть центры питания, поскольку была прекращена подача электроэнергии и газа, но мы продолжали выпекать хлеб используя дизель-генераторы. Этот хлеб мы распределяли среди 12 000 стариков… Начиная с 20 октября 1999 г. Грозный подвергался сильным обстрелам и 27 октября мы остановили все программы, поскольку не то, что работать, а просто находиться там было невозможно. Мы начали подготовку к эвакуации, и я сообщил об этом в представительство МККК в Нальчике [Кабардино-Балкария].

Поскольку все государственные СМИ объявляли о том, что выход в Ингушетию будет открыт для беженцев 29 октября 1999 г., мы решили эвакуироваться вместе с персоналом МККК 29 октября 1999 г. Для эвакуации нам требовалось специальное разрешение и 29 октября мы доставили весь наш транспорт к [повстанческой] комендатуре, которая и дала разрешение на переезд. Я отправился впереди колонны для проверки состояния дороги и увидел на ней несколько воронок, поэтому я лично проследил за тем, чтобы на крыше наших трех грузовиков были размещены флаги с красным крестом.

Наши машины ехали в колонне и около 8.30 утра мы подъехали к очереди автомобилей на автостраде Ростов-Баку. Очередь растянулась на три километра от блокпоста [на границе с Ингушетией]. Около 10 часов утра на блокпосту, на котором собралось в ожидании около 3000 человек, и через который никого не пропускали, появился генерал … и сказал, что никто не получит разрешение на переход границы, потому, что блокпост к этому не готов. Он сказал, что блокпост откроется через пять дней, что все должны возвращаться, и что он гарантирует, что дорогу не будут бомбить. Мы не могли развернуться примерно до 11.30, потому что за нами стояла очередь автомобилей длиной примерно в 7 километров. В полдень мы начали движение в направлении Грозного. Я двигался во главе колонны на автомобиле «Жигули», остальные ехали за мной. Другие беженцы последовали за колонной, увидев наши красные кресты; они также вывесили белые флаги.

Примерно в двух километрах от Шаами-Юрта я увидел два военных самолета, которые производили запуск ракет. Поскольку автомобили приближались также и с противоположного направления, я подумал, что они стреляют во что-то, находящееся в стороне от дороги. Для того, чтобы в этом убедиться, я поехал быстрее и опередил колонну. Когда я подъехал к мосту, я увидел, что дорога поворачивает влево, а самолеты бомбят дорогу. Когда я подъехал к этому месту, я увидел два грузовика, лежащих на боку на левой полосе дороги, справа, вследствие прямого попадания горели «Жигули» а женщина, вся в крови, пыталась вытащить из машины обезглавленное тело мужчины. Я остановился для того, чтобы помочь, но в это время пассажиры в моей машине, которых я подобрал по дороге в Грозный, закричали и стали показывать на небо. Я увидел два военных самолета, приближающихся к нам. Я сел в машину и поехал вперед. Примерно через 100 метров моя машина содрогнулась, и заднее стекло рассыпалось. Машина замедлила движение, поскольку одна из задних шин спустила. Через 600 метров я добрался до Шаами-Юрта, где мои пассажиры вышли, а я поменял колесо и вернулся к колонне. Приблизившись к мосту, я увидел ужасную картину. Впереди, на мосту, находился наш грузовик «Мерседес». Его кабина была почти полностью уничтожена. За ним стояли другие автомобили. Я подбежал к грузовику и увидел, что тела двух водителей, Асланбека Базаева и Руслана Бетелгериева, разорваны на куски. Я начал искать других. С правой стороны в кювете я нашел Рамзана Муслиева раненого в спину. Потом я нашел других коллег, которые помогали раненым из автобуса ПАЗ, в который попала ракета. 12 человек погибли на месте. Мы забрали раненых и две машины с выбитыми стеклами, но которые могли двигаться, и поехали в село Хамбизи. Я отдал распоряжение сотрудникам разгрузить грузовики и увезти мертвых после того, как все успокоится. Тем временем, я отвез раненых в село Алхан-Юрт. В 16 часов я вернулся к своим коллегам в Хамбизи. Они сказали, что самолеты возвращались и наносили удары по колонне еще дважды, при этом они летали очень низко и расстреливали машины из пулеметов.

Подытоживая, можно сказать, что 29 октября 1999 г. между 12.00 и 16.00 на мосту возле села Шаами-Юрт военные самолеты атаковали гражданскую колонну, состоящую из беженцев, пять раз, вследствие чего было уничтожено десятки автомобилей, около 25 человек было убито и около 75 — ранено. Я считаю, что причиной таких больших жертв было то, что многочисленные беженцы присоединились к колонне, заметив знаки Красного креста.

Я и мои коллеги категорически отрицаем обвинения в том, что самолеты были обстреляны кем-то из колонны. Начиная с пересечения с дорогой на Урус-Мартан, мы не только не видели ни одного автомобиля с зенитным вооружением, но и вообще ни одного вооруженного человека. Находясь в Чечне мы сами пострадали от [чеченских] боевиков, которые часто обвиняли нас в том, что мы работаем на русских, на наше представительство и персонал совершали нападения, поэтому мы постоянно соблюдали осторожность. Я не могу утверждать, что пилоты намеренно целились в колону Красного креста, но они не могли не видеть наших грузовиков с красными крестами на том злосчастном мосту, и после того они в течение четырех часов наносили удары по гражданской колонне».

49. К этому заявлению были приложены копии удостоверений двух убитых водителей, Асланбека Барзаева и Рамзана Битилгириева. Был также приложен документ, разрешающий проезд шести автомобилей, выданный «независимым чеченским органом власти» — комендатурой Алды — 29 октября 1999 г.

50. В апреле 2000 г. сотрудники Красного креста дали еще три показания. Они подтвердили утверждения Исаева относительно времени и обстоятельств нападения и личностей жертв, которые были сотрудниками Красного креста.

b) Решение об открытии уголовного дела

51. 27 апреля 2000 г. военный прокурор из в/ч 20102 в Ханкале принял решение не открывать уголовного дела по расследованию жалобы Комитета Красного креста. В решении сказано, что вследствие изучения жалобы установлено, что колонна Красного креста двигалась в Ингушетию 29 октября 1999 г., и что она не смогла пересечь административную границу из-за того, что блокпост не был к этому готов. Движение колонны не было согласовано со штаб-квартирой объединенной группировки войск (ОГВ). Во время возвращения в Грозный, колонна, а также другие транспортные средства, были атакованы на мосту возле села Шаами-Юрт «неопознанными летательными аппаратами». Далее в решении делается ссылка на информацию, полученную из штаба ОГВ, о том, что согласно оперативному журналу 29 октября 1999 г. ВВС ОГВ не осуществляли полетов в районе Шаами-Юрт. Следователь заключил, что никаких доказательств участия военнослужащих федеральных войск в бомбардировке колоны Красного креста нет, и отказался открыть уголовное дело ввиду отсутствия состава преступления в действиях военнослужащих федеральных сил.

52. 3 мая 2000 г. прокурор военной прокуратуры на Северном Кавказе, находящейся в Ростове на Дону, отменил решение от 27 апреля 2000 г. и приказал проводить расследование. 10 мая 2000 г. военный прокурор в/ч 20102 принял к производству дело № /33/0205–00. 28 июня 2000 г. дело было передано другому следователю из той же войсковой части.

53. После обсуждения этого дела Судом и правительством России в июне 2000 г., прокуратура на Северном Кавказе запросила информацию по данному делу у Чеченской республиканской прокуратуры. 13 сентября 2000 г. Ачхой-мартановская районная прокуратура открыла уголовное дело № 26045 по факту убийства трех родственников первой Заявительницы и ранения первой и второй Заявительниц. В ноябре 2000 г. дело было передано для расследования в в/ч 20102. 4 декабря 2000 г. военный прокурор этой войсковой части объединил это дело с расследованием № 14/33/0205–00.

54. Похоже, что в 2001 г. уголовное дело было передано для дальнейшего расследования в военную прокуратуру на Северном Кавказе в Ростове-на-Дону.

c) Документы, относящиеся к семье Бурдынюк

55. Среди жертв нападения были Нина и Борис Бурдынюк, жители Грозного. Во время нападения муж был убит, а жена ранена. 6 декабря 1999 г. Нина Бурдынюк обратилась с письмом к местному военному прокурору в Анапе, Краснодарский край, где она находилась. Она утверждала, что 29 октября 1999 г. она с мужем ехала по «гуманитарному коридору», объявленному открытым для жителей Грозного. Через местное агентство перевозок они заранее заказали грузовик для перевозки своего движимого имущества, на котором поехали и сами. Поскольку блокпост был закрыт, они были вынуждены вернуться назад в Грозный. В 13.10 возле села Шаами-Юрт они подверглись нападению военных самолетов. Их автомобиль перевернуло взрывом, от которого погиб ее муж. Она и водитель остали ранеными. Нина Бурдынюк была подобрана проезжающими, которые оказали ей первую помощь, но затем она вернулась за телом своего мужа, которое тем временем перенесли в местную мечеть. С помощью местного жителя она доставила тело мужа до блокпоста возле Ачхой-Мартана и похоронила его в неглубокой могиле. 4 ноября она добралась до Анапы, где проживала ее дочь. Она попала в больницу с травмой головы и контузией. После выписки из больницы, 2 декабря 1999 г. она вернулась в Чечню с целью забрать тело мужа. 5 декабря 1999 г. она поместила его в городской морг Анапы. Она обратилась к военному прокурору Новороссийского гарнизона с просьбой открыть уголовное дело по факту нападения и провести судебно-медицинское исследование тела ее мужа.

56. 8 декабря 1999 г. в результате судебно-медицинского исследования тела Бориса Бурдынюка был сделан вывод о том, что он умер от осколочного ранения в грудь, возможно при обстоятельствах, описанных в заявлении его жены. 8 декабря 1999 г. Анапский отдел ЗАГС выдал свидетельство о смерти Бориса Бурдынюка, который умер 29 октября 1999 г. в селе Шаами-Юрт в Чечне.

57. Документы, относящиеся к делу, были переданы военному прокурору в/ч 20102, который 7 февраля 2000 г. принял решение не открывать уголовного дела, поскольку никакого преступления совершено не было. Никаких оснований считать, что военные пилоты виновны в смерти Бориса Бурдынюка, нет.

58. 23 октября 2000 г. это решение было отменено военным прокурором в/ч 20102. Дело было присоединено к расследованию по уголовному делу № 14/33/0205–00, которое касалось нападения на колонну Красного креста.

59. 1 сентября 2000 г. Нина Бурдынюк была допрошена как свидетель. В тот же день следователь Анапской прокуратуры, действуя по указаниям военных прокуроров, принял решение признать ее жертвой и гражданским истцом по данному делу.

d) Допрос родственников первого Заявителя

60. 11 августа 2000 г. двое родственников первой Заявительницы, ее брат Асланбек Вахабов и племянник Алихан Вахабов, были допрошены в качестве свидетелей. Асланбек сообщил, что его жена и сын, первая и вторая Заявительницы и другие родственники (он назвал 12 человек) выехали из Грозного в Ингушетию утром 29 октября 1999 г. Свидетель оставался дома, и около 17 часов его родственники вернулись домой на том же микроавтобусе. Четверо людей, находящихся внутри, были убиты, а остальные ранены вследствие воздушного удара по колонне. Двое детей первой Заявительницы, Илона Исаева и Саид-Магомед Исаев были похоронены на Чернореченском кладбище под Грозным. Алихан Вахабов, подросток, который находился в микроавтобусе, сообщил об обстоятельствах нападения и о своем осколочном ранении в левое плечо. Ему была немедленно оказана помощь в больнице села Атаги, а потом он некоторое время находился в Назранской больнице в Ингушетии.

61. 18 октября 2000 г. следователи допросили Жалавди Магомадова, родственника Вахабовых, который 29 октября 1999 г. находился в микроавтобусе. Он предоставил детальное описание событий. Он сообщил о том, что вместе с ним в микроавтобусе было 15 пассажиров и водитель. По его информации нападение было совершено между 12 и 13 часами, поскольку некоторые остановились на обочине дороги для полуденной молитвы (намаза). Он вспоминает, что сначала услышал взрыв впереди их автомобиля, там, где ехал грузовик Мерседес. Их микроавтобус остановился, и все бросились из машины и побежали к краю дороги. В это время произошел второй взрыв с правой стороны дороги. Свидетель был ранен шрапнелью в обе ноги, руку и спину и находился в шоковом состоянии, но он припоминает еще два взрыва неподалеку. Потом он вспомнил, что родственники привезли его в больницу в Старой Сунже, где ему сделали операцию и извлекли шрапнель из тела. Шесть пассажиров микроавтобуса были убиты: мать свидетеля (Асма Магомедова) и две его сестры, двое детей первой Заявительницы и еще одна женщина. Свидетель показал, что никакого судебно-медицинского исследования тел перед похоронами не проводилось, и что он возражал против эксгумации тел его матери и сестер. Семь пассажиров микроавтобуса, включая его самого и водителя, получили шрапнельные ранения различной тяжести. На вопрос, не слышал ли он, чтобы кто-то из колонны стрелял по самолетам, свидетель ответил отрицательно и сказал, что он не видел никаких вооруженных людей в колонне. Он также представил детальный рисунок места происшествия с указанием месторасположения автомобилей на дороге и взрывов.

62. Следователи пытались найти первую и вторую Заявительниц. В сентябре 2001 г. они допросили жителя Назрани, который заявил, что с сентября 1999 г. по осень 2000 г. две семьи беженцев, Юсуповы и Исаевы жили в его доме. Он ничего не знал о нападении в октябре 1999 г. и не знал, куда они потом отправились.

e) Изучение места происшествия

63. 15 августа 2000 г. следователи военной части № 20102, вместе с двумя сотрудниками Красного креста, которые были свидетелями нападения, отправились на место происшествия. Они обнаружили поврежденный каркас грузовика «Мерседес» на расстоянии около 30 метров от моста и сфотографировали его и свежую заплату на асфальте в том месте, где, по словам свидетелей, была воронка. Красный крест предоставил свои собственные фотографии уничтоженного грузовика и воронок от взрывов на дороге.

f) Документы, связанные с идентификацией других жертв

64. Следствие пыталось установить и допросить других свидетелей нападения или их родственников и собрать медицинские записи и свидетельства о смерти. Запросы были разосланы в местные управления внутренних дел в Чечне, районным прокурорам и в пять крупнейших лагерей беженцев в Ингушетии.

65. Несколько раз в течение 2000 и 2001 годов шесть сотрудников Чеченского комитета Красного креста был допрошены об обстоятельствах нападения. Они представили детальные пояснения, сопровождаемые рисунками места происшествия. Были допрошены родственники двух покойных водителей Красного креста. Они дали показания об их смерти и указали могилы. Было отдано распоряжение об эксгумации и судебно-медицинском исследовании, но родственники возражали, и это распоряжение не было выполнено. Отец одного из водителей в июле 2001 г. получил статус пострадавшего в этом процессе.

66. Кроме родственников первой и второй Заявительниц, Нины Бурдынюк и сотрудников Красного креста, следователи установили и других жертв. Два корреспондента местных телевизионных станций, Рамазан Межидов и Шамиль Гегаев, были убиты во время нападения. Следователи допросили мать и вдову Межидова, которые возражали против его эксгумации. Они представили его свидетельство о смерти и медицинские документы о его ранениях. Похоже, что родственников Гегаева не допрашивали.

67. Родственники Садыка Гучигова, водителя грузовика, в котором ехала семья Бурдынюков, показали, что он скончался от полученных ранений через месяц после описываемых событий. Его вдова была допрошена и получила статус пострадавшей в этом процессе. Она также представила медицинские документы и свидетельство о смерти мужа, и возражала против эксгумации.

68. Были идентифицированы еще пять лиц, которые погибли в результате нападения на колонну. Их родственники были допрошены, и некоторым из них был предоставлен статус пострадавшего. Кроме того, неподалеку от дороги был убит один местный житель из села Валерик, который мыл возле пруда свой автомобиль. Очевидно, что он был убит во время того же налета. Его брат также получил статус потерпевшего.

69. Всего, следствие установило 18 погибших.

70. Свидетели также постоянно упоминали автобус ПАЗ (25-ти местный), который получил прямое попадание, и в котором погибло не менее 12 человек. Они также ссылаются на грузовик КАМАЗ с беженцами — в основном женщинами и детьми — и скотом, который сгорел от прямого попадания, и в котором никто не выжил. Похоже, что пассажиры этих двух автомобилей и их родственники никогда не были установлены.

71. 6 сентября 2001 г. следователи допросили женщину, имя которой не было сообщено Суду, ее называли «Раиса». Она показала, что 29 октября 1999 г. она вместе с тремя другими лицами пыталась выехать своим автомобилем в Ингушетию по «гуманитарному коридору». После того, как им не разрешили пересечь границу на блокпосту, они около полудня повернули назад и благополучно добрались до Грозного. Позже она узнала о том, что беженцы были атакованы с воздуха и что многие были убиты и ранены. Она сообщила, что на обратном пути она видела группу из четырех или пяти мужчин на опушке Самашкинского леса, одетых в камуфляж и вооруженных автоматами. Их автомобиль, заляпанный грязью УАЗ, стоял неподалеку. Свидетель допускает, что это были чеченские боевики, которые возможно и спровоцировали нанесение удара самолетами, которые кружили в небе, по беженцам на дороге. Отвечая на вопрос, свидетельница сказала, что она не видела ни КАМАЗа, ни какого-либо другого грузовика с боевиками.

72. Благодаря показаниям свидетелей и медицинским документам следователи установили еще несколько человек, которые были ранены, включая первого и второго свидетеля.

73. Летом 2001 г. десять медицинских карточек лиц, раненых 29 октября 1999 г., были отосланы из Урус-мартановской больницы на судебно-медицинскую экспертизу. В отчетах содержались выводы о том, что ранения — шрапнельные, травматические ампутации конечностей, контузии, травмы головы — могли быть получены в обстоятельствах, описанных жертвами, то есть, во время воздушного налета. Двое раненых позднее умерли, и их родственники получили статус пострадавших в данном процессе. Одним из них был Рамзан Межидов, местный тележурналист. Похоже, что других раненых или их родственников следователи не нашли, несмотря на предпринятые попытки.

74. 27 августа 2001 г. следователь принял девять решений о предоставлении статуса жертвы лицам, чьи родственники были убиты или ранены, среди них и первой и второй Заявительницам. Эти решения не были подписаны жертвами, как того требует Уголовный процессуальный Кодекс, и ничто не указывает на то, что они были отправлены Заявительницам или их родственникам, чьи адреса были установлены.

j) Показания местных жителей и медицинского персонала

75. Следователи допросили восьмерых жителей Шаами-Юрта. Они показали, что по дороге наносились воздушные удары и что 29 октября 1999 г. в сельскую мечеть приносили трупы людей. Они также сообщили о том, что оказывали первую помощь пострадавшим.

76. В 2000 и 2001 годах следователи допросили медицинский персонал из больниц в Ачхой-Мартане, Старой Сунже (Грозный), Урус-Мартане и Назрани (Ингушетия). Они дали показания о раненых, которых доставляли в эти больницы 29 октября 1999 г. Похоже, что большинство пострадавших было доставлено в Ачхой-мартановскую больницу, которая находилась ближе всех к месту происшествия. Однако в тот день никаких записей не было сделано, поскольку большое количество пострадавших требовало усилий всего персонала, направленных на предоставление первой помощи тяжелораненым. Не меньше десяти раненых были доставлены в урус-мартановскую больницу, а шесть — в Старую Сунжу, где медсестра вспомнила, как оказывали помощь второму Заявителю и Жалауди Магомадову, которые получили шрапнельные ранения.

k) Информация от военных

77. В ноябре 2000 г., в процессе расследования жалоб Заявительниц, районная прокуратура в Ачхой-Мартане затребовала у командующего ОГВ и военного коменданта Чечни информацию о полетах 29 октября 1999 г. в районе Ачхой-Мартана и Шаами-Юрта. Неясно, были ли даны какие-либо ответы, и спустя 10 дней уголовное дело было передано военному прокурору войсковой части № 20102.

78. В октябре 2000 г. военные следователи допросили двух военных летчиков и офицера наведения. Они допрашивались как свидетели и их настоящие имена Суду не известны.

79. Офицер наведения, идентифицированный как «Сидоров», сообщил, что вечером 28 октября 1999 г. он, согласно процедуре, был информирован о полетах на следующий день. Целью полетов было предотвращение движения по дороге в сторону Грозного тяжелых машин, которые могли перевозить оружие, боевиков и припасы для «незаконных вооруженных формирований», защищавших город. В тот же вечер он сообщил об этой миссии двум летчикам. Ни 28–29 октября 1999 г., ни позже, до самого допроса, он не слышал о «гуманитарном коридоре» для гражданских, о передвижении колонны Красного креста по дороге или о жертвах среди гражданского населения. Он не знал, функционировал ли блокпост «Кавказ-1» и никакой информации с этого блокпоста он не получал.

80. Свидетель также сообщил, что 29 октября 1999 г. летчики вылетели на задание без поддержки офицеров воздушного наведения, поскольку считалось, что задание должно выполняться вдали от расположения федеральных войск. Офицеры воздушного наведения оставались на земле в диспетчерской вышке. Около 14 часов один из экипажей сообщил о том, что на дороге возле села Шаами-Юрт, неподалеку от Самашкинского леса находится одиночный грузовик КАМАЗ, из которого их обстреляли. Офицер наведения, зная от разведки о том, что в Самашкинском лесу находятся боевики, и принимая во внимание задание, разрешил им открыть огонь. Летчики не сообщали о каких-либо иных транспортных средствах на дороге, или знаках Красного креста на грузовиках. Они не сообщали также об ошибках при попадании в цель.

81. 10 октября 2000 г. пилот, названный «Ивановым», показал, что 29 октября 1999 г. он выполнял задание по предотвращению передвижения тяжелой техники в сторону Грозного. На дороге возле Шаами-Юрта, на расстоянии около 100 метров от моста, он увидел темно-зеленый грузовик КАМАЗ с брезентовым тентом. Для того, чтобы рассмотреть его лучше, он снизился с 1500 до 200 метров. Пилот видел автомобиль очень хорошо, не сомневался в его марке и уверен в том, что на нем не было никаких знаков Красного креста. Отвечая на вопрос, он сообщил, что если бы он видел знаки Красного креста, он не стрелял бы по автомобилю. Он также уверен, что в то время на дороге не было другого транспорта. Ведомый сообщил о том, что их обстреляли из грузовика, и пилот запросил у офицера наведения разрешение на открытие огня. Разрешение было дано и пилот, сделав петлю, прицелился в грузовик и произвел ракетный залп с высоты 800 метров. К этому моменту грузовик уже переехал мост. Удар был нанесен примерно в 14.05–14.10. Затем он набрал 2000 метров. Пролетая над местом обстрела, он заметил, что грузовик остановился. Затем, на перекрестке возле села Кулары он заметил еще один одиночный грузовик, также темно-зеленый, и возле него группу вооруженных людей одетых в камуфляж, которые стреляли по самолетам из автоматов. Внимание экипажа было привлечено к новой цели, и он перестал следить за первой. Видимость была хорошая, и небо было чистое. В это время на дороге не было никаких других машин. Летчик представил рисунок местности с указанными местами нахождения двух отдельных грузовиков на дороге.

82. 10 октября 2000 г. летчик, названный «Петровым», был допрошен как свидетель. Его показания начинаются со слов «Я подтверждаю свои предыдущие показания», однако никаких других показаний этого пилота Суду не предоставили. Он повторил, почти слово в слово, показания первого летчика об обстоятельствах удара 29 октября 1999 г. Он добавил, что не видел «никаких колонн беженцев» или автомобилей со знаками Красного креста.

83. 8 декабря 2000 г. была получена дополнительная информация от пилота, названного «Иванов». Это показание касается двух предыдущих собеседований, материалы только одного из которых — датированного 10 октября 2000 г. — были предоставлены Суду. Пилота опрашивали относительно количества и типа выпущенных ракет. Он сказал, что выпустил две ракеты С-24 по первому грузовику КАМАЗ.

84. Кроме ответов на вопросы, летчикам также предложили указать координаты их целей на подробной карте района, что они и сделали. Одна цель была отмечена на дороге перед мостом, ведущей к селу Шаами-Юрт, другая — примерно в 12 километрах по той же дороге, на перекрестке возле села Кулары.

85. В деле также содержатся две фотографии самолетов, без дат и описания.

l) Решение о закрытии уголовного дела и его обжалование

86. 7 сентября 2001 г. уголовное дело было закрыто ввиду отсутствия состава преступления в действиях летчиков. Однако не похоже, что это решение было вовремя сообщено потерпевшим или Заявительницам. Никакой копии такого решения не было передано Суду.

87. 6 июня 2002 г. Н. Бурдынюк обратилась с письмом в Ростовский военный гарнизонный суд с просьбой пересмотреть решение не открывать уголовное дело. 31 декабря 2002 г. военная прокуратура Северного Кавказа передала жалобу вместе с пятью томами уголовного дела в суд военного округа. 4 февраля 2003 г. военный суд Северокавказского военного округа установил, что это дело подлежит пересмотру Грозненским гарнизонным судом, но в связи с тем, что он не функционировал, дело было передано в Батайский гарнизонный военный суд.

88. 14 марта 2003 г. Батайский гарнизонный военный суд отменил решение от 7 сентября 2001 г. и направил дело на новое расследование. Суд процитировал решение от 7 сентября 2001 г., согласно которому следствие установило, что 29 октября 1999 г. летчики «Петров» и «Иванов» нанесли удар по двум одиночным грузовикам КАМАЗ, в которых ехали боевики, на дороге на границе между Ингушетией и Грозным. Оба грузовика были уничтожены, Однако, кроме этих двух автомобилей, ракеты нанесли ущерб колонне автомобилей Красного креста и беженцев. В результате нападения 14 автомобилей было уничтожено, а 16 человек было убито, среди которых и муж Нины Бурдынюк. 11 человек получили ранения. Следствие пришло к выводу, о том, что «колонне был действительно нанесен ущерб действиями летчиков «Иванова» и «Петрова» из министерства обороны, которые действовали согласно своему заданию и нацеливали свои ракеты на сосредоточение живой вражеской силы и техники. Они не намеревались уничтожать гражданскую колонну и автомобили Красного креста, поскольку они не могли предусмотреть такой вероятности. Смерть и ранения пострадавших были вызваны тем, что они по собственной инициативе оказались в зоне поражения ракет, которая превышает 800 метров».

Гарнизонный суд заявил:

«7 сентября 2001 г. уголовное дело было закрыто следователем окружной военной прокуратуры на Северном Кавказе согласно статье 5 § 2 Уголовного процессуального Кодекса, то есть, за отсутствием состава преступления в действиях летчиков, поскольку автомобили Красного креста и беженцев самовольно попали в зону поражения ракет. Пилоты не предвидели и не могли предвидеть таких последствий.

Суд считает, что пилоты выполняли поставленное пред ними задание, а именно, «обнаружить и уничтожить укрепленные точки и вражеские мобильные силы и ресурсы, в режиме «свободной охоты», то есть, решение о применении огневых средств принималось на основе их собственной оценки ситуации, которую они наблюдали. Без сомнения, такая оценка должна включать в себя не только оценку целей, но также и возможный ущерб другим транспортным средствам и лицам, находящимся поблизости. Наблюдая за указанными целями (машинами с «боевиками»), они не могли не заметить другой транспорт с людьми, находящийся поблизости, и должны были применить оружие соответственно его характеристикам, точности попадания, радиусу поражения и т.п. Суд пришел к выводу, что летчики не взвесили все это должным образом, что и объясняет повреждение 14 гражданских транспортных средств, гибель 16 человек и ранение 11 человек вследствие ракетного удара.

…принимая во внимание то, что не все следственные действия, необходимые для подтверждения вины летчиков, были предприняты, по этому делу необходимо провести дополнительное расследование».

89. 26 марта 2003 г. военная прокуратура на Северном Кавказе приняла дело к дальнейшему расследованию.

m) Решение от 5 мая 2004 г.

90. 5 мая 2004 г. прокурор военной прокуратуры на Северном Кавказе вновь закрыл уголовное дело за отсутствием состава преступления в действиях пилотов. Копия этого документа была предоставлена Правительством после слушания в Страсбурге 14 октября 2004 г. Правительство не предоставило новых документов из следственного дела, на которые сделана ссылка в решении. Из этого документа следует, что в какой-то момент (возможно после марта 2003 г.) первая и вторая Заявительницы были допрошены как свидетели об обстоятельствах нападения, и получили статус потерпевших по данному делу. Были предприняты дополнительные усилия по поиску и допросу третьей Заявительницы, но они не увенчались успехом.

91. В документе также упоминаются некоторые дополнительные доказательства, полученные от военных. Там указан бортжурнал, в котором время нанесения ракетного удара в районе Шаами-Юрта 29 октября 1999 г. отмечено как 14.05 — 14.20.

92. В решении делается ссылка на недатированные заявления двух летчиков, названных «П» и «Б» (возможно, тех же «Иванова» и «Петрова», которые цитировались выше в §§ 81–84). Летчик П. в своем заявлении якобы сообщил, что, выполняя задание 29 октября 1999 г., они заметили грузовик КАМАЗ на восточной опушке самашкинского леса, рядом с селом Шаами-Юрт. Несколько человек спрыгнули с машины и побежали к лесу. Одновременно с этим самолет был обстрелян с грузовика, возможно из крупнокалиберного пулемета, Пилот заметил, что в самолет попали. Он сообщил об этом ведущему, который запросил у управления полетами разрешения на применение оружия. После получения разрешения они оба обстреляли грузовик двумя ракетами каждый по два раза с высоты 1600–2000 метров. В то время они не видели никаких других машин на дороге недалеко от грузовика. Дальше на дороге, в сторону Грозного, было несколько машин, но они находились на значительном расстоянии. Через одну или две секунды после запуска ракет летчики увидели еще один грузовик, который выезжал из Самашкинского леса в направлении Грозного. Грузовик вошел в зону поражения. У летчика не было времени проверить, что с ним произошло, и были ли на дороге другие машины, поскольку он подвергался опасности быть сбитым.

93. Там также указывается, что летчик П. сказал, что им сообщили о закрытии дороги на административной границе с Ингушетией. Поэтому они предполагали, что грузовики выезжали из Самашкинского леса, где собралась значительная группа боевиков. Они не наблюдали никакого транспорта, который бы в это время двигался из Грозного. Приводятся слова летчика Б о том, что ракеты могли либо самовольно изменить направление полета, либо потому, что в них стреляли с земли.

94. В документе также приводятся недатированные заявления двух анонимных авиатехников, которые 29 октября 1999 г. осматривали два самолета СУ-25 после возвращения с задания. Летчики сообщили им о том, что они были обстреляны, возможно, из крупнокалиберного пулемета. Осмотр обоих самолетов, бортовые номера 40 и 73, показал наличие двух пробоин размером 20 и 70–90 мм в первом самолете, и одной пробоины размером 20 мм во втором. Один из техников предположил, что это могут быть пробоины от пуль, выпущенных из крупнокалиберного пулемета. В решении делается ссылка на двух недатированных протоколах осмотра самолетов с бортовыми номерами 40 и 73, где отмечены подобные повреждения.

95. В решении также упоминаются недатированные заявления командира авиационного подразделения и 12 сослуживцев пилотов, которые явно отрицают, что они что-либо слышали о нападении на гражданскую колонну 29 октября 1999 г..

96. Кроме того, в решении от 5 мая 2004 г. упоминается следственный эксперимент, который продемонстрировал, что знак красного креста на флаге Чеченского комитета Красного креста четко различим с расстояния в 200 метров. В документах также упоминалась информация из штаба 4 армии ВВС и ПВО, в которой определен радиус поражения ракет С-24 в 300 м.

97. В документе делается вывод о том, что ущерб гражданским лицам был нанесен действиями летчиков Б. и П., которые действовали в пределах разрешенной самообороны и пытались предотвратить нанесение ущерба законным интересам общества и государства членами незаконных вооруженных формирований. Более того, летчики не намеревались причинить ущерб гражданским лицам, поскольку они не видели их до того, как были выпущены ракеты. Уголовное дело было закрыто за отсутствием состава преступления в действиях летчиков. В том же решении было отменено решение о предоставлении статуса потерпевших в уголовном процессе, а жертвы должны были быть проинформированы о возможности добиваться компенсации от Министерства обороны через гражданский процесс. Нет подтверждения тому, что решение было отослано жертвам, включая Заявительниц.

2. Документы, представленные Заявительницами

98. Заявительницы представили ряд дополнительных документов, касающихся обстоятельств нападения и расследования.

a) Дополнительные показания Заявительниц

99. Заявительницы предоставили дополнительные заявления об обстоятельствах нападения и его последствиях. Вторая Заявительница показала, что шок того дня постоянно сопровождает ее и ее родственников. Третья Заявительница показала: «После этого налета на дороге меня преследуют кошмары… Мне все еще делается плохо каждый раз, когда я вижу в магазинном окне манекен. Они напоминают мне трупы, которые я видела на автостраде Ростов-Баку. Это настолько сильно, что несколько раз я теряла сознание в магазинах. Месяц назад я зашла в представительство телефонной компании в Назрани. В витрине у них стояла модель человеческой руки. Это вызвало в моей памяти воспоминание об отрезанной руке и женской ноге, которые я видела прямо перед собой на дороге 29 октября 1999 г. Я почувствовала тошноту и потеряла сознание. После этого в течение нескольких дней я чувствовала себя плохо. Сейчас я просто не могу заходить в магазины с манекенами или макетами человеческих тел».

100. Третья Заявительница также предоставила список вещей, которые были в автомобиле ГАЗ, уничтоженном во время налета, и документы на три автомобиля, уничтоженных во время налета — «Жигули» ВАЗ 21063 выпуска 1992 г., «Ниву» ВАЗ 21213, выпуска 1996 г. и ГАЗ-53, выпуска 1982 г. Список предметов включал в себя наличные деньги в сумме 48 000 долларов США, аудио и компьютерное оборудование на сумму 1 350 долларов США, бытовые предметы и одежду на сумму 28 640 долларов США, ювелирные украшения на сумму 8 770 долларов США и три автомобиля общей стоимостью 20 500 долларов США. Общая стоимость была указана в размере 108 760 долларов США.

b) Заявления других свидетелей и потерпевших

101. Заявительницы предоставили пять дополнительных показаний свидетелей и пострадавших, связанных с обстоятельствами нападения. Свидетель А. Показала, что она находилась в одной машине с Рамзаном Межидовым и Шамилем Гигаевым, телерепортерами, которые оба погибли. После первого взрыва Межидов выскочил из машины и снимал разрушения вокруг; он погиб от второго взрыва. Позже они пытались восстановить его камеру и пленку, но они не подлежали ремонту. Вдова Гигаева дала показания о смерти своего мужа. Свидетель Б. показал, что их автомобиль был неподалеку от Шаами-Юрта и возвращался в Грозный, когда начался налет. Свидетель и его брат были ранены и попали на лечение в больницу в Урус-Мартане. 22 ноября 1999 г. его перевезли в Ингушетию. Два других свидетеля, работники Красного креста, также описали обстоятельства нападения. Все свидетели отрицают какую-либо стрельбу по самолетам до или после налета, а также присутствие вооруженных людей в колонне.

c) Отчет правозащитной организации «Human Rights Watch»

102. Заявительница подала отчет, подготовленный правозащитной организацией «Human Rights Watch» в апреле 2003 г., под заголовком «Итоги расследования организацией «Human Rights Watch» случаев нападений на гражданских беженцев и гражданские колонны во время войны в Чечне, Россия, с октября 1999 г. по февраль 2000 г.». Материалы, подготовленные для Европейского Суда по правам человека, основываются на свидетельствах очевидцев, собранных исследователями HRW в Ингушетии с ноября 1999 г. по май 2000 г. В отчете описываются не менее пяти различных случаев нападения в пути на гражданских, спасающихся от боевых действий. В отчете говорится, что «Российские войска, похоже, преднамеренно бомбили и обстреливали гражданские колонны, что привело к значительным потерям среди гражданского населения. … Самое ужасное нападение произошло 29 октября 1999 г., когда десятки гражданских машин, которые ехали по так называемому «безопасному маршруту» из Грозного по автостраде Баку-Ростов подверглись налету российских самолетов». В отчете указываются положения международного гуманитарного права, а именно, общая статья 3 Женевских Конвенций 1949 г., а также статью 13(2) Дополнительного Протокола II к Женевской Конвенции от августа 1949 г. В отчете указано на то, что «там, где самолеты совершают многочисленные боевые пролеты над гражданскими колоннами, или колонны подвергаются продолжительному нападению наземных сил, наиболее вероятным объяснением является то, что эти нападения преднамеренны и обусловлены большой вероятностью информированности о преимущественно мирном характере колонн. Обычное международное право требует, чтобы любые удары наносились только по военным, а не по гражданским объектам и чтобы предполагаемый вред, который может быть нанесен гражданскому населению, был пропорционален прямому и конкретному военному преимуществу, которое предполагается получить вследствие такого удара. … Каждый из описанных ниже случаев вызывает подозрение, что удары по гражданским лицам наносились преднамеренно или что примененная сила не была пропорциональна предполагаемому военному преимуществу…».

103. В отчете детально описано объявление о безопасном маршруте, сделанное 29 октября 1999 г., закрытие административной границы с Ингушетией и само нападение. В нем представлена информация о поврежденных автомобилях, основанная на опросе свидетелей, статьях в прессе и публичных заявлениях. В отчете сообщается о микроавтобусе с тринадцатью пассажирами, в котором ехали первая и вторая Заявительницы со своими семьями. Вторая Заявительницы и еще один пассажир, который находился в микроавтобусе, были допрошены и сообщили детали нападения.

104. В отчете делается вывод о том, что точное количество пострадавших при нападении неизвестно и вряд ли когда-либо будет известно, поскольку многие жертвы не были опознаны. Свидетели сообщили о том, что погибло от 40 до 70 человек. Они были похоронены в близлежащих селениях.

3. Документы, относящиеся к установлению фактов в национальных судах

105. Суду были предоставлены различные документы, имеющие отношение к установлению фактов смерти детей первой Заявительницы.

a) Ходатайство первой Заявительницы

106. 15 декабря 1999 г. первая Заявительница обратилась в Назранский городской суд с ходатайством подтвердить факт смерти двух ее детей. Она сообщила, что 29 октября 1999 г. колонна беженцев была атакована самолетами-истребителями на автостраде «Кавказ» между Ачхой-Мартаном и Шаами-Юртом. Было убито много людей, среди них ее дети — Илона Исаева и Саид-Магомед Исаев. Их тела были привезены назад в Грозный и похоронены в Черноречье, пригороде Грозного. Заявительница не могла присутствовать на похоронах своих детей потому, что в это время ее родственники в Грозном лечили ее раны. Она не могла предоставить никаких документов ни о смерти детей, ни о своих собственных ранениях, потому что из-за боевых действий в Чечне не функционировали ни больницы, ни государственные органы. Заявительница не могла даже получить в местных органах свидетельство о захоронении. Она попросила вызвать второго Заявителя и Руслана Вахабова для дачи показаний о смерти ее детей, свидетелями которой они были. В то время они все жили в лагере беженцев в Назрани. Решение суда необходимо было для получения свидетельств о смерти, которые орган ЗАГС отказывался выдавать при отсутствии медицинских справок о смерти.

b) Протокол судебных заседаний

107. 20 декабря 1999 г. Назранский городской суд удовлетворил ходатайство первой Заявительницы. Из протокола заседания следует, что суд заслушал первую Заявительницу, которая повторила свое заявление, и двух свидетелей, вызванных по просьбе первой Заявительницы. Руслан Вахабов и второй Заявитель подтвердили гибель Илоны Исаевой и Саид-Магомеда Исаева (см. § 35 выше).

II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАКТИКА

a) Конституционные положения

108. Статья 20 Конституции Российской Федерации защищает право на жизнь.

109. Статья 46 Конституции гарантирует защиту прав и свобод в суде и гласит, что любые решения или действия любого государственного органа могут быть обжалованы в суде. Часть 3 этой статьи гарантирует право обращения к международным органам по поводу защиты прав человека в том случае, если национальные возможности правовой защиты полностью исчерпаны.

110. Статьи 52 и 53 предусматривают законодательную защиту прав потерпевших от преступлений и превышения служебных полномочий. Им гарантируется доступ к суду и компенсация государством ущерба, нанесенного незаконными действиями государственных органов.

111. Статья 55 (3) предусматривает ограничение федеральным законодательством прав и свобод, но только до той степени, которая необходима для защиты фундаментальных принципов конституционной системы, морали, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обороны страны и безопасности государства.

112. В соответствии со статьей 56 Конституции, чрезвычайное положение может вводиться в соответствии с федеральным законом. Некоторые права, включая право на жизнь и свободу от пыток, не могут быть ограничены.

б) Закон об обороне

113. Ст. 25 Закона «Об обороне» от 1996 г. (Федеральный закон от 31 мая 1996 г. № 61-ФЗ «Об обороне») предусматривает, что «надзор за выполнением закона и расследование преступлений, совершенных в вооруженных силах Российской Федерации, других силах, военных формированиях и органах управления, осуществляется Генеральным прокурором Российской Федерации и подчиненными ему прокурорами. Гражданские и уголовные дела в вооруженных силах Российской Федерации, других силах, военных формированиях и органах управления рассматриваются судами в соответствии с законодательством Российской Федерации.»

в) Закон «О борьбе с терроризмом»

114. Закон «О борьбе с терроризмом» от 1998 года (Федеральный закон от 25 июля 1998 г. № 130-ФЗ «О борьбе с терроризмом») предусматривает следующее:

«Раздел 3. Основные принципы

В целях данного Федерального закона применяются следующие основные концепции:

… «борьба с терроризмом» означает действия, направленные на предотвращение, выявление, подавление и минимизацию последствий террористической деятельности;

«антитеррористическая операция» означает специальные действия, направленные на предотвращение террористических актов, обеспечение безопасности людей, нейтрализацию террористов и минимизацию последствий террористических актов;

«зона антитеррористической операции» означает отдельную поверхность земли или воды, средство транспорта, здание, строение или помещение с прилегающей территорией, где проводится антитеррористическая операция; ...

Раздел 13. Правовой режим в зоне антитеррористической операции

1. В зоне антитеррористической операции лица, проводящие операцию, имеют полномочия:

2) проверять документы, удостоверяющие личность частных и официальных лиц, и, в случае, если они не имеют документов, удостоверяющих личность, задерживать их для установления личности;

3) задерживать лиц, совершивших или совершающих правонарушения или иные действия по неподчинению законным требованиям лиц, участвующих в антитеррористической операции, включая действия по незаконному проникновению или попыткам проникновения в зону антитеррористической операции, и передавать таких лиц местным органам МВД Российской Федерации;

4) проникать в частные жилые или иные помещения… и транспортные средства во время подавления террористического акта или преследования лиц, подозреваемых в совершении такого акта, когда задержка может поставить под угрозу жизнь или здоровье людей;

5) обыскивать лиц, их имущество и транспортные средства при входе и выходе из зоны антитеррористической операции; в том числе и с помощью технических средств; ...

Раздел 21. Исключения из ответственности за нанесенный ущерб

В соответствии с, и в пределах, установленных законодательством, ущерб может быть нанесен жизни, здоровью и собственности террористов, а также другим интересам, пользующимся защитой закона, во время проведения антитеррористической операции. Однако, служащие, эксперты и другие лица, занятые в борьбе с терроризмом, не несут ответственности за такой ущерб в соответствии с законодательством Российской Федерации.»

г) Гражданский процессуальный Кодекс

115. Статьи 126–127 Гражданского процессуального Кодекса РСФСР, которые действовали в рассматриваемое время, включали в себя общие формальные требования к подаче заявления в суд, включая, среди прочего, имя и адрес ответчика, точные обстоятельства, на которых базируется иск и другие документы в поддержку иска.

Статья 214, часть 4 требует от суда приостановления рассмотрения дела, если оно не может быть рассмотрено до завершения иных гражданских, уголовных или административных разбирательств.

116. Статья 225 Кодекса предусматривает, что если в процессе рассмотрения жалобы на действия официального лица или гражданского иска суд обнаружил информацию, указывающую на совершение уголовного преступления, он обязан уведомить прокурора.

117. В соответствии с главой 24–1 гражданин может обратиться в суд с жалобой на незаконные действия государственного органа или официального лица. Такие жалобы могут быть поданы в суд либо по месту нахождения государственного органа, либо по месту жительства истца на его усмотрение. В соответствии с той же процедурой, суды также могут принять решение о компенсации ущерба, включая нематериальный ущерб, если они пришли к выводу о том, что нарушение имело место.

д) Уголовно-процессуальный Кодекс

118. Уголовно-процессуальный Кодекс (Уголовно-процессуальный Кодекс РСФСР 1960г. с изменениями и дополнениями), который действовал в рассматриваемое в материалах время, включал в себя положения касающиеся уголовного расследования.

119. В статье 53 сказано, что если жертва умерла в результате преступления, ее близким родственникам должен быть предоставлен статус потерпевших. Во время расследования потерпевший может давать свидетельские показания и выступать с ходатайствами, а по завершении расследования потерпевший имеет полный доступ к материалам дела.

120. Статья 108 предусматривает открытие уголовного дела на основе писем и жалоб граждан, государственных или частных организаций, статей в прессе или обнаружения органом следствия, прокурором или судом свидетельств совершения преступления.

121. Статья 109 предусматривает принятие следственным органом одного из следующих решений на протяжении не более 10 дней после уведомления о преступлении: возбудить или отказать в возбуждении уголовного дела или передать информацию соответствующему органу. Информанты должны быть проинформированы о любом решении.

122. В соответствии со статьей 113, в случае отказа следственного органа начать уголовное расследование, должно быть принято обоснованное решение. Информант должен быть уведомлен о решении и может обжаловать его у прокурора более высокого уровня или в суде.

123. В соответствии со статьей 126, военная прокуратура несет ответственность за расследование преступлений, совершенных военнослужащими при выполнении ими служебных обязанностей или в расположении военной части.

124. Статьи 208 и 209 содержат информацию относительно закрытия уголовного расследования. Причины закрытия уголовного дела включают в себя отсутствие состава преступления. Такие решения могут быть обжалованы у прокурора более высокого уровня или в суде.

е) Ситуация в Чеченской республике

125. В Чечне не объявлялось чрезвычайное или военное положение. Не было принято никаких федеральных законов, ограничивающих права населения этой территории. Не было принято никаких отклонений от статьи 15 Конвенции.

ж) Амнистия

126. 6 июня 2003 г. Государственная Дума приняла указ 4124-III, по которому была объявлена амнистия за преступные действия, совершенные участниками конфликта с обеих сторон в период с декабря 1993 г. по июнь 2003 г. Амнистия не распространяется на тяжкие преступления, такие, как убийство.

ЗАКОН

I. ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ ВОЗРАЖЕНИЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА

A. Аргументы сторон

1. Правительство

127. Правительство обратилось к Суду с просьбой признать заявление неприемлемым на основании того, что Заявительницы не исчерпали всех имеющихся у них возможностей судебной защиты внутри страны. Оно сообщило, что соответствующие органы, в соответствии с национальным законодательством, проводили уголовное расследование гибели и ранения гражданских лиц и уничтожения собственности в Чечне.

128. Правительство также заявило, что, несмотря на то, что суды в Чечне действительно не действовали в 1996 году, гражданское разбирательство оставалось доступным для тех, кто выехал из Чечни. Существующая практика позволяет им обращаться в Верховный Суд или непосредственно в суд по месту нового жительства, который будет рассматривать их заявление. В 2001 г. Суды в Чечне возобновили свою работу и рассмотрели большое количество гражданских и уголовных дел.

a) Верховный Суд

129. Возможность обжалования в Верховном Суде, по мнению Правительства, подтверждалась тем, что Верховный Суд может действовать как суд первой инстанции по гражданским делам. Правительство ссылалось на два решения Верховного Суда от 2002 и 2003 годов, в которых после жалоб граждан были аннулированы и отменены положения двух указов Правительства. Оно также ссылалось на дело К., по просьбе которого его иск к воинской части по возмещению нематериального ущерба был передан из районного суда в Чечне в Верховный Суд Дагестана, поскольку он настаивал на том, чтобы в слушании участвовали эксперты-консультанты, которых в Чечне не было.

б) Обращение в другие суды

130. Возможность обращения в суд за пределами Чечни подтверждалась тем фактом, что первая Заявительница успешно обратилась Назранский районный суд в Ингушетии за подтверждением смерти ее детей.

131. В качестве дальнейшего доказательства эффективности этого пути, Правительство сослалось на дело Хашиева против России (57942/00). По этому делу, Заявитель, чьи родственники были убиты в Грозном в январе 2000 года неизвестными лицами (при обстоятельствах, которые дают серьезные основания считать, что убийства были совершены федеральными военнослужащими), обратился в Назранский районный суд в Ингушетии, который 26 февраля 2003 г. признал значительный материальный и нематериальный ущерб, причиненный гибелью родственников Заявителя. Это решение было подтверждено в последней инстанции и выполнено, что стало доказательством того, что обращение в соответствующий районный суд помогло добиться удовлетворения иска по делу, подобному делам Заявительниц.

2. Заявительницы

132. Заявительницы сообщили, что они выполнили обязательство исчерпать все национальные средства удовлетворения иска, а средства удовлетворения, на которые ссылалось Правительство, были иллюзорными, неадекватными и неэффективными. Заявительницы обосновали такие выводы следующими аргументами.

a) Нарушения совершали представители государства

133. Заявительницы сообщили, что антитеррористическая операция в Чечне, осуществляемая представителями государства, основывалась на положениях Закона «О борьбе с терроризмом» и официально была санкционирована на высшем уровне государственной власти.

134. Заявительницы ссылаются на текст Закона «О борьбе с терроризмом», который разрешает антитеррористическим подразделениям вмешиваться в ряд прав, включая право на свободу передвижения, личную свободу, неприкосновенность жилища и корреспонденции и т.п. В законе четко не определены рамки, в пределах которых такие права могут ограничиваться, и не предусматривается никакой компенсации жертвам нарушений. В нем также отсутствуют положения относительно ответственности официальных лиц за злоупотребление властью. Заявительницы ссылаются на переписку между Генеральным секретарем Совета Европы и российским правительством в 2000 году в соответствии со статьей 52 Европейской Конвенции о правах человека. Они указали на то, что в сводном отчете, заказанном Генеральным секретарем для анализа переписки, отмечены недостатки того самого закона, на который ссылается российское правительство, как на юридическую основу своих действий в Чечне.

135. Они также заявили, что хотя официальные лица, которые проводили антитеррористические операции в Чечне, должны были знать о возможных широкомасштабных нарушениях прав человека, они не предприняли никаких значительных шагов для их предотвращения или прекращения. Они приложили вырезки из прессы, в которых Президент Российской Федерации высоко отзывается о военных и милицейских операциях в Чечне, и предположили, что прокуроры не захотят противоречить «официальной линии», наказывая представителей правоохранительных органов или военнослужащих.

136. Заявительницы утверждают, что существует давняя практика не выполнять требование эффективно расследовать нарушения, допущенные военнослужащими или милиционерами, как в мирное время, так и во время конфликтов. Они обосновывают свое предположение двумя основными соображениями: безнаказанность за преступления, совершенные в данное время (с 1999 г.), безнаказанность за преступления, совершенные в 1994 — 1996 годах, безнаказанность за пытки и плохое обращение в милиции по всей территории России и безнаказанность за пытки и плохое обращение в воинских частях вообще.

137. Что касается текущей ситуации в Чечне, то Заявительницы привели цитаты из сообщений правозащитных организаций, общественных организаций и средств массовой информации о нарушениях прав человека гражданского населения федеральными войсками. Они также ссылались на ряд документов Совета Европы, касающихся отсутствия прогресса в расследовании заслуживающих доверия обвинений в нарушении прав человека, совершенных федеральными войсками.

b) Неэффективность юридической системы по делу Заявительниц

138. Заявительницы также считают, что национальные возможности удовлетворения иска, на которые ссылается Правительство, были неэффективными из-за неспособности правовой системы обеспечить удовлетворение иска. В этой связи они сослались на решение суда по делу Акдивар и другие против Турции, из которого они сделали вывод, что Правительство-ответчик должно убедить Суд в том, что методы судебной защиты, которые не были использованы, были эффективными и доступными, как теоретически, так и практически, в соответствующее время, что они могли обеспечить рассмотрение иска Заявителей и предлагали достаточно реальные перспективы успешного решения дела (см. решение по делу Акдивар и другие против Турции от 30 августа 1996 г., Reports of Judgments and Decisions 1996-IV, с. 1210, § 68).

139. Заявители считают, что Правительство не выдержало критерия, заложенного в решении по делу Акдивар, поскольку оно не предоставило никаких свидетельств того, что теоретически существующие возможности могли обеспечить рассмотрение иска Заявителей или, что они предлагали достаточно реальные перспективы успешного решения дела. Они поставили под сомнение эффективность обоих предложенных Правительством вариантов рассмотрения иска.

140. Относительно гражданского рассмотрения дела, Заявительницы сообщили, что они не имели эффективного доступа к процедурам, предложенным Правительством. Обращение в Верховный Суд просто было бы бесполезным, поскольку этот суд имеет ограниченную юрисдикцию в качестве суда первой инстанции, например, при рассмотрении незаконности административных актов. Опубликованные примеры дел, рассматриваемых Верховным Судом, не содержат ни одного примера гражданского дела, инициированного жертвой военного конфликта в Чечне против государственных органов. Что касается возможной передачи дел Верховным Судом, Заявители сослались на решение Конституционного Суда от 16 марта 1998 г, в котором Суд пришел к выводу о том, что определенные положения Гражданского процессуального Кодекса, действовавшего в то время, разрешающие передачу дел судами высшей инстанции от одного суда другому, являются неконституционными. Что касается возможности обращения в районный суд в соседнем регионе или в Чечне, Заявительницы указали, что это было бы бесполезно и неэффективно.

141. Что касается гражданского иска, Заявительницы считают, что в любом случае он не обеспечил бы эффективного удовлетворения в понимании Конвенции. Гражданский иск был бы неуспешным при отсутствии существенного расследования, и гражданский суд был бы вынужден приостановить рассмотрение такого иска до окончания расследования согласно статье 214 (4) Гражданского процессуального Кодекса. Они также заявили, что гражданское рассмотрение могло бы привести только к компенсации материального и нематериального ущерба, в то время как их принципиальной целью является привлечение виновных к ответственности. Наконец, они указали на то, что хотя в суды подавались гражданские иски с целью получения компенсации за незаконные действия военных, почти ни один из них не был выигран.

142. Заявительницы утверждают, что только уголовный процесс может обеспечить адекватное эффективное удовлетворение иска и что такая компенсация может быть назначена им в ходе уголовного процесса, как жертвам уголовных преступлений. Заявительницы поставили под сомнение эффективность расследования по их делу.

B. Мнение Суда

143. По данному делу Суд не принял никакого решения относительно использования всех национальных возможностей для удовлетворения иска на этапе определения допустимости дела к рассмотрению, обнаружив, что этот вопрос был слишком тесно связан с существом дела. Такое же предварительное возражение было выдвинуто и Правительством на этапе рассмотрения по сути, поэтому Суд обязан изучить аргументы сторон, принимая во внимание положения Конституции и соответствующую практику.

144. Суд напомнил, что правило исчерпания всех национальных возможностей для удовлетворения иска, на которое ссылается статья 35 § 1 Конвенции, обязывает Заявительниц сначала использовать средства судебной защиты, доступ к которым можно получить обычным путем, и которые достаточны, согласно национального законодательства, для того, чтобы получить удовлетворение по предъявленным претензиям. Наличие таких средств судебной защиты должно быть гарантировано в достаточной мере, как в теории, так и на практике, поскольку если этого нет, они не обладают требуемой доступностью и эффективностью. Статья 35 § 1 также требует, чтобы жалобы, которые предполагается в последствии подать Суду, были поданы в соответствующий национальный орган, по крайней мере по существу, и в соответствии с формальными требованиями национального законодательства, но никакого обращения к средствам судебной защиты, которые являются неадекватными и неэффективными, не требуется (см. решение по делу Аксой против Турции от 18 декабря 1996 г., Reports 1996-VI, сс. 2275–76, §§ 51–52, и выше указанное решение по делу Акдивар, с. 1210, §§ 65–67).

145. Суд подчеркнул, что применение правила исчерпывания национальных средств судебной защиты должно осуществляться с учетом того, что оно применяется в контексте механизма защиты прав человека, который государства, подписавшие Конвенцию, согласились создать. Соответственно, он признал, что статья 35 § 1 должна применяться с определенной степенью гибкости и без чрезмерного формализма. Он также признал, что правило исчерпывания не является абсолютным или автоматическим; при выяснении, было ли оно соблюдено, важно принимать во внимание обстоятельства конкретного дела. Это, в частности, означает, что Суд должен реалистически подходить не только к существованию формальных средств судебной защиты в правовой системе соответствующей страны-участницы Конвенции, но и к общему контексту, в котором они функционируют, а также к личным обстоятельствам Заявителя. Он должен определить, сделал ли Заявитель, с учетом всех обстоятельств дела, все, чего в разумных пределах можно от него ожидать, для того, чтобы исчерпать все национальные средства судебной защиты (см. вышеуказанное решение по делу Акдивар и другие, с. 1211, § 69, и вышеуказанное решение по делу Аксой, с. 2276, §§ 53 и 54).

146. Суд определил, что Российское законодательство предоставляет два принципиальных пути удовлетворения требований жертв незаконных или преступных действий, в которых обвиняются государство или его представители, а именно — гражданское разбирательство и уголовные средства судебной защиты.

147. Что касается гражданских действий по возмещению ущерба, нанесенного предполагаемыми незаконными действиями и незаконным поведением представителей государства, Суд напоминает, что Правительство полагается на две возможности, а именно, подачу жалобы в Верховный Суд или подачу жалобы в другие суды (см. §§ 127–131 выше). Суд указывает на то, что на момент объявления данного заявления приемлемым, он не получил никакого решения, в котором бы сообщалось о том, что Верховный Суд или другие суды способны, при отсутствии каких-либо результатов уголовного расследования, рассмотреть иск по сути в связи с предполагаемыми серьезными преступными действиями. Однако по данному делу Заявительницы не знают личностей потенциальных ответчиков, и поскольку эта информация зависит от результатов уголовного расследования, они не предприняли такого действия.

148. Что касается дела Хашиева, который подал жалобу в Суд (57942/00), и на которое ссылается Правительство, действительно, после получения заявления Правительства о том, что существует средство гражданской судебной защиты, он подал заявление в Назранский районный суд Ингушетии. Этот суд не мог проводить и не проводил независимого расследования относительно лица или лиц, ответственных за фатальные нападения, но он присудил возмещение ущерба Хашиеву на основе общего знания о военном превосходстве Российских федеральных сил в данном районе в указанное время и общей ответственности государства за действия военных.

149. Суд не считает, что это решение влияет на эффективность гражданского действия относительно исчерпывания национальных средств судебной защиты. Несмотря на положительный результат для Хашиева в форме денежной компенсации, он подтверждает, что без преимуществ, которые дает завершение уголовного расследования, гражданское действие неспособно выяснить личность виновников и степень их ответственности. Более того, обязательство государства-участника, взятое на основании статей 2 и 13 Конвенции, относительно организации следствия, способного привести к выявлению и наказанию лиц, ответственных за фатальные нападения, может оказаться иллюзорным, если, в отношении жалоб в соответствии с этой статьей, от Заявителя будут требовать исчерпывания действий, ведущих только к компенсации ущерба (см. решение по делу Яша против Турции от 2 сентября 1998 г., Reports 1998-VI, с. 2431, § 74).

150. Суд также отметил практические трудности, упомянутые Заявительницами и тот факт, что правоохранительные органы в Чечне не функционировали должным образом в то время. В этом отношении Суд согласен с Заявительницами, что существовали особые обстоятельства, которые влияли на их способность выполнить обязательство исчерпать способы судебной защиты, которые, в иных обстоятельствах, могли бы быть доступными согласно статье 35 § 1 Конвенции.

151. В свете вышеуказанного, Суд считает, что Заявительницы не были обязаны воспользоваться средствами гражданской судебной защиты, предложенными Правительством, для того, чтобы исчерпать национальные средства защиты, и предварительное возражение в этом отношении является необоснованным.

152. Что касается защиты, предусмотренной уголовным законодательством, Суд отмечает, что уголовное расследование нападения на колонну беженцев было начато, но только после значительной задержки — в мае 2000 г., несмотря на то, что власти узнали о происшествии немедленно. Жалобы, поданные властям другими жертвами нападения, Комитетом Красного креста и Ниной Бурдынюк в ноябре и декабре 2000 г. не привели к открытию дела. Суд далее отмечает, что, по крайней мере, в течение нескольких лет после происшествия, Заявительниц не допрашивали о происшествии и не предоставляли статус пострадавших, они не имели доступа к следственному делу и никогда не получали информации о ходе расследования (см. §§ 62, 74, 86, 90 выше). Никакие обвинения против кого-либо не были вдвинуты.

153. Суд считает, что этот элемент предварительных возражений Правительства поднимает вопрос эффективности уголовного расследования в раскрытии фактов нападения, обжалованного заявителем, и ответственных за это нападение. Эти вопросы тесно связаны с существом жалоб Заявительниц. Эти вопросы тесно связаны с теми, которые подняты в жалобах Заявительниц согласно статьям 2, 3 и 13 Конвенции. Таким образом, он считает, что эти вопросы должны быть изучены в соответствии с положениями Конвенции, на которые ссылается Заявительница, по существу. В свете вышеуказанного, Суду нет необходимости устанавливать действительно ли имеет место традиционная практика не расследования преступлений, совершенных милицией или военными, как считают Заявительницы.

II. ОБВИНЕНИЕ В НАРУШЕНИИ СТАТЬИ 2 КОНВЕНЦИИ

154. Первая Заявительница утверждает, что двое ее детей были убиты представителями государства в нарушение статьи 2. Три Заявительницы жалуются на то, что их право на жизнь было нарушено нападением военных самолетов на гражданскую колонну. Они также заявили, что власти не провели эффективного и адекватного расследования нападения и не привлекли виновных к ответственности. Они полагались на статью 2 Конвенции, которая гласит:

«1. Право каждого на жизнь защищается законом. Никто не может быть лишен жизни преднамеренно, за исключением исполнения судебного приговора по обвинению в совершении преступления, за которое закон предусматривает такое наказание.

2. Лишение жизни не может рассматриваться как совершенное в противоречие этой статье, если оно стало результатом применения силы, не большей, чем абсолютно необходимая:

(a) для защиты любого лица от противоправного насилия;

(b) для совершения законного ареста или для предотвращения побега законно задержанного лица;

(c) при действиях, предпринятых законным образом с целью подавления мятежа или восстания».

A. Обвинение в необеспечении защиты жизни

1. Аргументы сторон

a) Заявительницы

155. Заявительницы считают, что способ планирования, управления и осуществления операции являлся нарушением их собственного права на жизнь и права на жизнь их родственников. По их мнению, это нарушение было преднамеренным, поскольку власти должны были знать о присутствии большого количества гражданских лиц на той дороге 29 октября 1999 г. и поскольку самолеты достаточно долго летали над колонной на небольшой высоте, прежде чем открыли по ней огонь.

156. Выбор средств в данном случае, в частности, военной авиации и ракет С-24 с большим радиусом поражения, не соответствовал понятию «исключительной пропорциональности», установленному практикой Суда. Они считают, что степень примененной силы была очевидно непропорциональной цели, которую могли преследовать военные, даже если эта сила применялась для самообороны.

157. Заявительницы оценивают бомбардировку как масштабное нападение на гражданских, которое нельзя оправдать никаким международным гуманитарным правом. В этом отношении они сослались на общую статью 3 Женевских Конвенций от 12 августа 1949 г.

158. Заявительницы указали на то, что Правительство не предоставило всех документов, содержащихся в деле по расследованию нападения. По их мнению, это должно привести Суд к заключению об обоснованности их обвинений.

b) Правительство

159. Правительство не отрицает ни факта нападения, ни того, что двое детей первой Заявительницы были убиты, ни того, что первая и вторая Заявительницы были ранены.

160. Оно сообщило, что летчики не намеревались причинить вред гражданским лицам, потому что они не видели колонну и не могли ее видеть. Правительство считает, что нападение и его последствия были оправданными статьей 2 § 2 (a), то есть, они стали результатом применения силы, абсолютно необходимой в тех обстоятельствах для защиты лица от неправомерного насилия. Основываясь на результатах расследования, оно считает, что применение силы было оправдано интенсивным огнем, открытым членами незаконных вооруженных формирований, который представлял собой угрозу не только для летчиков, но и находящихся поблизости гражданских. Летчики должны были действовать для прекращения этих незаконных действий.

c) Показания третьих сторон

161. Правозащитная организация Rights International, центр международного права в области прав человека, которая базируется в США, подала свои комментарии в письменном виде. Она сообщила, ссылаясь на решение Суда по делу Банкович и другие против Бельгии и 16 других государств, о том, что при толковании Конвенции Суд должен принять во внимание любые соответствующие положения международного права (см. Банкович и другие против Бельгии и 16 других государств (dec.) [GC], № 52207/99, ECHR 2001-XII).

162. В комментариях делалась ссылка на соответствующие положения международного права, которые регулируют вооруженные нападения на смешанные цели, состоящие из военных и гражданских лиц во время не международных вооруженных конфликтов.

163. Общая статья 3 Женевских Конвенций 1949 г. регулирует не международные конфликты. Соответствующие положения гласят:

« В случае вооруженных конфликтов не международного характера, которые имеют место на территории одной из высоких договаривающихся сторон, каждая сторона конфликта должна применять, как минимум, следующие положения:

(1) Лица, не принимающие активного участия в военных действиях… при любых обстоятельствах должны подвергаться человечному обращению… . В этой связи следующие действия относительно вышеуказанных лиц запрещаются абсолютно в любое время и в любом месте:

(a) насилие против жизни и личности …»

164. Лица, виновные в нарушении общей статьи 3 обеих Женевских Конвенций и Устава Международного уголовного суда (МУС), несут уголовную ответственность.

165. В комментариях признается, как трудно отличить воюющих лиц от не воюющих в не международных военных конфликтах, во время которых нерегулярные военные формирования не имеют четкой идентификации. В таких обстоятельствах необходимо наносить удары по смешанным целям, состоящим из боевых и мирных единиц таким образом, чтобы свести к минимуму вероятность нанесения вреда гражданскому населению.

166. Нормы не международных вооруженных конфликтов должны соответствовать международному праву в области прав человека, которое регулирует право на жизнь и гуманное отношение. Право на жизнь и гуманное отношение требует, чтобы в случае применения силы, она нанесла наименьшее количество прогнозируемых физических и моральных страданий. В этом отношении, они сослались, среди прочих авторитетных организаций, и на решение Суда по делу Гюлеч против Турции, в соответствии с которым, государство должно предоставлять в распоряжение своих вооруженных сил не смертоносное оружие для применения против смешанных целей (см. решение по делу Гюлеч против Турции от 27 июля 1998 г., Reports 1998-IV).

167. В комментарии говорится о том, что право относительно не международных вооруженных конфликтов, в том виде, в каком оно представлено в международном праве в области прав человека, включает в себя тест, состоящий из трех частей. Во-первых, вооруженные нападения на смешанные цели, состоящие из тех, кто принимает участие в боевых действиях, и тех, кто не принимает, законны только в том случае, если нет другой альтернативы достижения законной цели. Во-вторых, если такое применение силы абсолютно необходимо, средства или методы применения силы должны нанести наименьшее количество прогнозируемых физических и моральных страданий. Вооруженные силы должны применяться для нейтрализации или сдерживания враждебных сил, что может иметь форму сдачи, ареста, вывода или изоляции живой вражеской силы, а не только убийства или ранения. Это правило требует от государств предоставлять не смертельное оружие в распоряжение личного состава своих вооруженных сил. Более того, власти должны воздерживаться от нанесения удара до тех пор, пока не смертельная альтернатива не будет готова к применению. В-третьих, если такое средство или метод применения силы не достигает законных целей, то можно постепенно наращивать силу до тех пор, пока они не будут достигнуты.

2. Мнение Суда

a) Общие принципы

168. Статья 2, которая гарантирует право на жизнь и определяет обстоятельства, при которых может быть оправдано лишение жизни, является одним из фундаментальных положений Конвенции, никакие отклонения от которой в мирное время не разрешаются, согласно статье 15. Совместно со статьей 3 она также воплощает одну из главных ценностей демократических стран, которые входят в Совет Европы. Поэтому обстоятельства, при которых лишение жизни может быть оправдано, должны интерпретироваться чрезвычайно жестко. Задача и цель Конвенции как инструмента защиты отдельной человеческой личности также требуют толкования и применения статьи 2 таким образом, чтобы ее гарантии были практически исполнимы и эффективны.

169. Статья 2 касается не только преднамеренного убийства, но и ситуаций, при которых разрешено «применение силы», которое может привести, в качестве непреднамеренного результата, к лишению жизни. Однако сознательное или преднамеренное применение смертельной силы является только одним фактором, который должен приниматься во внимание при оценке ее необходимости. Любое применение силы позволено только в случае «абсолютной необходимости» для достижения одной или нескольких целей, определенных в подпунктах (a) — (c). Это условие указывает на то, что должна применяться более жесткая и детальная проверка необходимости, чем та, которая обычно применяется при определении соответствия действий правительства «потребностям демократического общества» в соответствии с пунктами 2 статей 8–11 Конвенции. Соответственно, применяемая сила должна быть строго пропорциональна достижению дозволенных целей.

170. В свете значения защиты, предоставляемой статьей 2, Суд должен подвергнуть факт лишения жизни наиболее тщательному изучению, принимая во внимание не только действия представителей государства, но и все сопутствующие обстоятельства.

171. В частности, необходимо разобраться, планировалась ли и контролировалась властями операция таким образом, чтобы свести к максимально возможному минимуму применение летальной силы. Власти должны принять необходимые меры для минимизации любого риска для жизни. Суд также должен разобраться в том, не отнеслись ли власти халатно к выбору своих действий (см. Решение по делу Мак Канн и другие против Соединенного Королевства от 27 сентября 1995 г., Series A no. 324, с.с. 45–46, §§ 146–50 и с. 57, § 194, решение по делу Андронику и Константину против Кипра от 9 октября 1997 г., Reports 1997-VI, с.с. 2097–98, § 171, с. 2102, § 181, с. 2104, § 186, с. 2107, § 192 и с. 2108, § 193 и Хью Джордан против Соединенного Королевства, 24746/95, §§ 102 — 104, ECHR 2001-III). То же касается нападения, после которого жертва выжила, но которое, вследствие использования летального оружия, считается покушением на убийство (см., mutatis mutandis, вышеуказанное дело Яша против Турции, с. 2431, § 100; Макарацис против Греции [GC], 50385/99, § 49–55, 20 декабря 2004).

172. Относительно оспариваемых фактов, Суд напомнил о своей судебной практике, подтвердив стандарт доказательства «вне обоснованного сомнения» при оценке доказательств (Авсар против Турции, 25657/94, § 282, ECHR 2001). Такое доказательство может следовать из существования достаточно сильных, четких и совпадающих выводов или подобных неопровержимых презумпций факта. В таком контексте необходимо принимать во внимание поведение сторон при получении доказательств (решение по делу Ирландия против Соединенного Королевства от 18 января 1978 г., Series A № 25, с. 65, § 161).

173. Суд с пониманием относится к субсидиарному характеру его роли и признает, что должен соблюдать осторожность, принимая на себя роль трибунала в первой инстанции по факту, где обстоятельства данного дела не делают это неизбежным (см., например, Мак Керр против Соединенного Королевства (dec.), 28883/95, 4 апреля 2000 г.). Тем не менее, в тех случаях, когда обвинения выдвигаются на основании статей 2 и 3 Конвенции, Суд должен изучать дело особо тщательно (см., mutatis mutandis, решение по делу Рибич против Австрии от 4 декабря 1995 г., Series A no. 336, § 32, и, вышеуказанное дело Авсар, § 283), даже если некоторые процессуальные и следственные действия были проведены на национальном уровне.

б) Применение по данному делу

174. Бесспорно то, что Заявительницы подверглись ракетному удару с воздуха, во время которого двое детей первой Заявительницы были убиты, а первая и вторая Заявительницы — ранены. Это включает жалобы всех трех Заявительниц в сферу действия статьи 2. (см. § 171 выше). Правительство заявило, что применение силы было оправдано в данном случае параграфом 2(а) статьи 2 и что причиненный вред не был преднамеренным.

175. С самого начала необходимо заявить, что способность Суда оценить законность нападения и планирование и проведение операции, сильно ограничена дефицитом предоставленной ему информации. Никакой план не был представлен, и никакая информация не была передана относительно планирования операции, оценки возможных угроз и ограничений, или иного оружия или тактики которые были в распоряжении летчиков, когда они столкнулись с обстрелом с земли, на который ссылается Правительство. Следует особо отметить то, что не было предоставлено никакой информации, объясняющей, что было сделано для оценки и предупреждения возможного нанесения вреда гражданскому населению, которое могло находиться на дороге неподалеку от того, что военные считали законными целями.

176. Суд также отмечает, что в документах, переданных Правительством в октябре 2004 г., делается ссылка на ряд новых доказательств, которые не были переданы Суду (см. §§ 90–97 выше). Несколько недатированных документов, на которых основываются выводы этого документа, не соответствуют другим доказательствам, представленным в материалах дела. Никакого пояснения не было подано ни относительно того, почему такие важные свидетельства, как показания техников и осмотр самолетов, не были собраны ранее, ни почему приложенные заявления летчиков противоречат их же показаниям, которые они, предположительно, дали ранее. Не понятно, почему этот документ, который увидел свет в мае 2004 г., был передан Суду и другой стороне только в октябре 2004 г. Поэтому Суд будет относиться к его содержанию с осторожностью.

177. Не смотря на это, документы, представленные сторонами, и следственное дело дают возможность сделать определенные выводы относительно того, планировалась ли и проводилась операция таким образом, чтобы избежать или свести к минимуму нанесение вреда гражданскому населению.

178. Суд признает, что ситуация в Чечне в то время требовала исключительных мер со стороны государства, необходимых для восстановления контроля над Республикой и для подавления незаконного вооруженного восстания. Эти меры, вероятно, могли включать в себя и применение военной авиации, вооруженной тяжелым оружием. Суд также готов признать что, если самолеты подверглись нападению со стороны незаконных вооруженных формирований, это могло оправдать применение летальной силы, что приводит ситуацию в сферу действия пункта 2 статьи 2.

179. Однако, по данному делу Правительство не предоставило убедительных доказательств в поддержку таких выводов. Такое нападение упоминается только в показаниях, которые дали два летчика и офицер воздушного наведения, (см. §§ 79–85 выше). Эти показания были взяты в октябре и декабре 2000 года, то есть, через год после нападения. Они неполные и в них делаются ссылки на заявления, сделанные этими свидетелями во время следствия, которые Правительство не раскрывает. Они сделаны почти в идентичных выражениях и содержат краткое и неполное описание событий. Их заявления, приведенные в документе от 5 мая 2004 г., включают в себя несколько иное описание обстоятельств обстрела самолетов с грузовиков, высоты, с которой летчики обстреляли первый грузовик и присутствия других автомобилей на дороге (см. §§ 90–97). При отсутствии всех заявлений, сделанных летчиками, и отсутствии объяснения очевидных несоответствий в них, Суд ставит под сомнение достоверность этих заявлений.

180. Правительство не передало никаких других доказательств, которые имели бы отношение к законности нападения, включая точный характер полетного задания летчиков и оценку предполагаемой угрозы и ограничений, отчета летчиков по возвращении, отчетов по заданию или других соответствующих пояснений, которые они, вероятно, должны были представить относительно использованных ракет и результатов удара, описания боевиков, которые якобы были убиты во время удара, или их имен, и т.п. В решении от 5 мая 2004 г. сделана ссылка на описание повреждений, нанесенных самолетам вражеским огнем, и утверждения техников. Эти документы не были предоставлены в распоряжение Суда, и Суд оставляет за собой право сомневаться в достоверности доказательств, которые появились через четыре с половиной года после рассматриваемых событий (см. § 176 выше). Далее, никто из других свидетелей, чьи показания были приведены, не упоминал грузовиков КАМАЗ, с которых могли бы быть обстреляны самолеты, или вообще присутствия вооруженных лиц в колонне. Осмотр места нападения, произведенный в августе 2000 г. выявил остатки грузовика Мерседес, принадлежавшего Красному кресту. Ни о каких остатках грузовика КАМАЗ не сообщалось (см. § 63 выше). Единственный не военный свидетель, который сообщил о том, что видел вооруженных людей на дороге в Грозный 29 октября 1999 г., упоминал автомобиль повышенной проходимости УАЗ в Самашкинском лесу, а не грузовик КАМАЗ (см. § 71 выше).

181. Согласно показаниям и признаниям Правительства, военные отвечали за военную операцию, которая привела к потерям, от которых пострадали Заявительницы. Правительство заявляет, что целью операции была защита людей от незаконного насилия в соответствии со значением статьи 2 § 2 (a) Конвенции. При отсутствии подтвержденных доказательств существования какой-либо угрозы или вероятности незаконного насилия, Суд сохраняет за собой определенные сомнения относительно того, можно ли вообще считать эту цель соответствующей обстоятельствам. Однако, принимая во внимание контекст конфликта в Чечне в то время, Суд в последующих параграфах допускает, что военные достаточно обоснованно предполагали, что имело место нападение или риск нападения со стороны незаконных повстанцев, и что воздушный удар был законным ответом на нападение.

182. Таким образом, допуская, что применение силы можно объяснить целью, изложенной в параграфе 2 (a) статьи 2, Суд рассмотрит, не были ли такие действия большими, чем было абсолютно необходимо для достижения этой цели. Суд, таким образом, будет изучать, на основе информации, предоставленной сторонами, и принимая во внимание вышеперечисленные принципы (см. §§ 168–173 выше), соответствовали ли статье 2 Конвенции планирование и проведение операции.

183. Заявительницы, сотрудники Красного креста и другие свидетели нападения единогласно показали, что они заранее знали о «безопасном проходе» или «гуманитарном коридоре» в Ингушетию для жителей Грозного, открытом 29 октября 1999 г. Этот исход был подготовлен и предусмотрен жителями, которые спасались от тяжелых боев. Они собрали свои пожитки, заранее договорились о транспорте и рано утром 29 октября 1999 г. выехали в поисках безопасного места. Первая и вторая Заявительницы с семьями договорились о микроавтобусе с водителем. Они сообщили, что 28 октября 1999 г. они попытались пересечь административную границу, но военные на блокпосту приказали им вернуться на следующий день. Третья Заявительница и ее семья с 26 октября 1999 г. ожидали объявленного «безопасного выхода» в селе Гехи, потому что обстрел Грозного стал слишком ожесточенным (см. §§ 14–16 выше). Нина Бурдынюк с мужем знали о «коридоре» и заранее заказали в транспортном агентстве грузовик для перевозки их самих и их вещей (см. § 55 выше). Работники Красного креста показали, что они планировали эвакуацию представительств на 29 октября 1999 г. для того, чтобы воспользоваться объявленным «безопасным проходом», о котором они сообщили в свою штаб-квартиру в Нальчике, и получили разрешение от местного командира повстанцев (см. §§ 46–48 выше).

184. Присутствие значительного количества гражданских автомобилей и тысяч людей на дороге в тот день подтверждено показаниями Заявительниц, работников Красного креста и других свидетелей, которые указали, что там была очередь автомобилей длиной в несколько километров. Правительство в своих показаниях от 28 марта 2003 г. пояснило, что 29 октября 1999 г. блокпост «Кавказ-1» на административной границе между Чечней и Ингушетией был закрыт, потому что он не мог справиться со значительным количеством беженцев, желающих пересечь границу (см. § 26 выше).

185. Заявительницы и сотрудники Красного креста упоминали приказ старшего офицера с блокпоста очистить дорогу и вернуться в Грозный, который был отдан около 11 часов утра. Похоже, что гражданские лица в колонне боялись за свою безопасность по пути назад, и они ссылались на заверения в безопасности, которые дал им этот старший офицер (см. §§ 17 и 48 выше). Как показали Заявительницы и другие свидетели, приказ повернуть привел к возникновению затора на дороге, заполненной легковыми автомобилями, автобусами и грузовиками. Некоторым пришлось ждать не меньше часа, прежде чем они смогли начать движение, которое было очень медленное, по крайней мере, сначала (см. §§ 17, 18 и 48 выше).

186. Все это должно было быть известно властям, которые планировали военные операции 29 октября 1999 г. поблизости автострады Ростов-Баку, и должно было напомнить им о чрезвычайной осторожности, с которой необходимо применять летальную силу.

187. Из показаний офицера воздушного наведения, который был идентифицирован как «Сидоров», следует, что он получил приказ на выполнение задания 29 октября 1999 г. накануне вечером. Задание состояло в предотвращении движения тяжелого транспорта в сторону Грозного с целью остановить снабжение повстанцев, защищавших город. Ни он, ни, очевидно, летчики не были информированы об объявлении в тот день «безопасного прохода», о котором знали все гражданские. Они также не были предупреждены военными с блокпоста «Кавказ-1» о большом количестве беженцев на дороге, движущихся в сторону Грозного по их приказу (см. § 79–80 выше).

188. Из показаний офицера воздушного наведения следует, что офицеры передового воздушного наведения обычно летят на борту самолета когда предусматривается выполнение задания поблизости от позиций федеральных сил. Отсутствие офицера передового воздушного наведения на борту во время выполнения задания 29 октября 1999 г. означало, что для того, чтобы получить разрешение на применение оружия, летчики должны были связаться с офицером воздушного наведения в центре управления полетами, который не мог видеть дорогу и не мог принимать участия в какой-либо независимой оценке целей.

189. Все это поставило гражданских лиц на дороге, включая и Заявительниц, под очень большую угрозу быть рассмотренными военными летчиками как удобные цели.

190. Пилоты, в показаниях, переданных Суду, сообщили, что они нанесли удары по двум отдельным грузовикам КАМАЗ на участке дороги между селами Шаами-Юрт и Кулары, которые находятся на расстоянии около 12 километров друг от друга. Они утверждали, что в тот момент на дороге никого не было, за исключением этих двух грузовиков. Никто не задавал им вопросов с целью объяснить жертвы среди гражданского населения (см. §§ 81–85). Из документа, датированного 5 мая 2004 г. следует, что в какой-то момент после марта 2003 г., летчиков вновь допросили, и они сообщили, что после обстрела первого грузовика, из лесу выехал второй грузовик, который попал в зону поражения ракеты (см. §§ 92–93 выше).

191. Офицер воздушного наведения в своих показаниях заявил, что он ничего не знал о каких-либо жертвах среди гражданского населения до дня собеседования, то есть, пока не прошел год с момента этого события (см. § 79 выше). Суду трудно с этим согласиться, поскольку Красный крест немедленно передал информацию о жертвах соответствующим органам власти, которые уже в ноябре 1999 г. инициировали некое расследование происшествия. В пресс-релизе российских ВВС было объявлено об уничтожении 29 октября 1999 г. на дороге в направлении Грозного колонны грузовиков с боевиками и боеприпасами, и отвергались обвинения в том, что гражданским лицам мог быть причинен ущерб вследствие воздушного налета (см. § 32 выше).

192. Суд считает слишком большими разногласия между показаниями офицера воздушного наведения и двух летчиков о том, что самолеты запускали свои ракеты по двум изолированным грузовикам, и многочисленными показаниями пострадавших об обстоятельствах нападения. Правительство объясняло жертвы тем, что за очень короткий промежуток времени между запуском ракет по грузовикам и их попаданием в цели, колонна, которую до этого летчики не видели, появилась на дороге и пострадала из-за большого радиуса поражения примененных ракет. Суд не принимает такого обоснования, которое не может объяснить неожиданного появления такого большого количества транспортных средств и людей на дороге в это время. Более того, аргументам Правительства противоречит огромная масса других доказательств, предоставленных Суду.

193. Во-первых, из сообщений свидетелей следует, что несколько автомобилей в колонне были поражены прямыми попаданиями — грузовик Мерседес, принадлежавший Красному кресту, кабина которого была уничтожена, автобус ПАЗ и грузовик КАМАЗ, заполненный беженцами. Третья Заявительница сообщила, что ее автомобиль ГАЗ с вещами был уничтожен прямым попаданием. Это исключает случайное поражение шрапнелью вследствие большого радиуса поражения.

194. Во-вторых, Заявительницы, сотрудники Красного креста и другие свидетели сообщили, что нападения не были моментальными, а продолжались несколько часов, возможно даже четыре часа. Летчики и офицер наведения сообщили время первого удара, около 14.05–14.15, но они не указали, даже приблизительно, время второго удара. В своих комментариях по поводу приемлемости заявлений, Правительство указало на время нападения, как 14.05–14.20 и 15.30–15.35 (см. § 28). Допуская, что первая ракета была запущена около 14.00 по тому, что летчики называют «отдельным» транспортным средством на пустой дороге, при дальнейших пусках, которые были произведены, по крайней мере, через полтора часа, невозможно было не заметить другие машины. Установлено, что за время этого довольно значительного отрезка времени, летчики совершили несколько пролетов над дорогой, снижаясь и поднимаясь с 200 до 2000 метров. Видимость была хорошей, и они не могли не заметить многочисленных автомобилей на дороге. В пресс-релизе ВВС, опубликованном вскоре после событий, говорилось о «колонне грузовиков с боевиками и боеприпасами» а не о двух отдельных автомобилях (см. § 32 выше).

195. Военные использовали чрезвычайно мощное оружие для достижения своих целей. Согласно выводам местного следствия, было выпущено 12 неуправляемых ракет С-24 «воздух-земля», по шесть с каждого самолета, что составляет полную боевую нагрузку. При взрыве каждая ракета образует несколько тысяч единиц шрапнели. А ее радиус поражения превышает 300 метров (или 600–800 м, как сообщается в некоторых документах — см. §§ 30 и 88 выше). Таким образом, имел место ряд взрывов на относительно коротком отрезке дороги, заполненном машинами. Все, кто в этот момент находились на дороге, подвергались смертельной опасности.

196. Вопрос точного количества жертв остается открытым, но Суду предоставлено достаточно доказательств, для того, чтобы предположить, что в таких условиях их могло быть значительно больше, чем цифры, которые назвали местные следователи. Суд также принимает к сведению отчет правозащитной организации «Human Rights Watch» по поводу этого и других происшествий, во время которых нападения совершались на гражданских лиц, которые спасались от военных действий. Суд не обнаружил никакой разницы между ситуациями, в которых оказались все три Заявительницы, в смысле уровня опасности, которой они подвергались.

197. Вопрос очевидной непропорциональности примененного оружия был поднят также Батайским гарнизонным судом в решении от 14 марта 2003 г., которое отменило решение о закрытии расследования, и в котором было отдано указание о проведении нового расследования.

198. Кроме того, неспособность Правительства воспользоваться положениями какого-либо национального закона, регламентирующего применение силы войсками или силами безопасности в ситуациях, подобных данной, хотя сама по себе и недостаточна для того, чтобы сделать вывод о нарушении государством его позитивного обязательства защищать право на жизнь, имеет в обстоятельствах данного дела прямое отношение к соображениям Суда относительно пропорциональности ответа на нападение (см. mutatis mutandis, вышеуказанное решение по делу Мак Канна, § 156).

199. В итоге, соглашаясь с тем, что применение 12 неуправляемых ракет С-24 «воздух-земля» 29 октября 1999 г. имело под собой законные основания, Суд не может согласиться с тем, что операция возле села Шаами-Юрт была спланирована и проведена с должной заботой о жизни гражданского населения.

200. Суд считает, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции относительно обязательств страны-ответчика защищать право на жизнь трех Заявительниц и двух детей первой Заявительницы — Илоны Исаевой и Саид-Магомеда Исаева.

B. Относительно адекватности расследования

1. Аргументы сторон

a) Заявительницы

201. Заявительницы считают, что власти не провели независимого, эффективного и тщательного расследования нападения.

202. В этой связи Заявительницы утверждают, что ситуация в Чечне с 1999 г. характеризовалась значительными гражданскими волнениями вследствие конфронтации между федеральными войсками и вооруженными группами чеченцев. Они ссылались на информацию, полученную из прессы и от общественных организаций, которая, по их мнению, указывает на серьезные препятствия для нормального функционирования системы судопроизводства и вызывает серьезные сомнения относительно эффективности работы прокуратуры. Они заявили, что трудности в Республике не избавили правительство России от его обязательств по Конвенции, и что правительство не предоставило доказательств того, что какое-либо расследование насилия против гражданских лиц было эффективным и адекватным.

203. Заявительницы затем добавили, что у них были причины не обращаться в прокуратуру немедленно после нападения потому, что они чувствовали себя уязвимыми, бессильными и полностью находящимися во власти представителей государства. Они также заявили, что прокуратура необъяснимо медленно реагировала на сообщение о нападении. Прокуратура знала, или должна была быстро узнать, о нападении и многочисленных фактах гибели гражданских жителей уже 30 октября 1999 г., когда МККК сообщил в МВД о нападении. По мнению Заявительниц, информация от Красного креста и из прессы относительно уничтожения медицинских автомобилей, которые пользуются особой защитой по международному гуманитарному праву и национальному законодательству, а также сообщения о большом количестве жертв, должны были напомнить прокурорам о необходимости действовать особенно быстро и тщательно.

204. Они указали на то, что Назранский районный суд, который подтвердил смерть детей первой Заявительницы 20 декабря 1999 г., должен был сообщить об этом в прокуратуру согласно статье 225 Гражданского процессуального Кодекса. Они также отметили, что первая и вторая Заявительницы обратились за медицинской помощью в Ингушетии и что медицинский персонал обязан сообщать в правоохранительные органы о ранениях, которые могут иметь связь с преступлением.

205. Заявительницы считают, что, несмотря на вышеуказанное, прокуратура не спешила расследовать нападение. До мая 2000 г. уголовное дело не было открыто. Более того, в ряде заявлений в прессе, сделанных высокопоставленными официальными лицами России, включая информацию из пресс-центра ВВС, отрицалось то, что нападение 29 октября 1999 г. привело к гибели гражданских лиц, Следствие было закрыто в сентябре 2001 г. за отсутствием состава преступления. Это решение было обжаловано другой жертвой нападения — Ниной Бурдынюк.

206. Наконец, Заявительницы утверждают, что расследование нападения было неадекватным и неполным и не может рассматриваться как эффективное. Они напомнили о недостатках расследования. Заявительницы напомнили о том, что правительство вовремя не связалось с ними для допроса, а также об отсутствии информации о ходе дела и об их процессуальном статусе.

b) Правительство

207. Правительство отрицает любые недостатки расследования. Оно сослалось на решение Батайского гарнизонного суда от 14 марта 2003 г.. которым было отменено решение прекратить следствие, и дело было отправлено на дополнительное расследование, а также на решение военной прокуратуры от 5 мая 2004 г. о закрытии уголовного дела за отсутствием состава преступления, которое не было обжаловано Заявительницами.

2. Мнение Суда

a) Общие соображения

208. Обязательство защищать право на жизнь, взятое согласно статье 2 Конвенции, прочитанное в связи с общим обязательством государства согласно статьи 1 Конвенции «обеспечить всем в пределах своей юрисдикции права и свободы, определенные в Конвенции», требует, в порядке презумпции, проведения эффективного официального расследования в тех случаях, когда в результате применения силы были убиты люди (см Мак Канн и другие против Соединенного Королевства, с. 49, § 161, и решение по делу Кая против Турции от 19 февраля 1998 г., Reports 1998-I, с. 324, § 86).

209. Важной целью такого расследования является гарантированное применение национального законодательства, которое защищает право на жизнь, и в случае, если в это вовлечены государственные органы или представители, привлечение их к ответственности за гибель людей, за которую они несут ответственность. Форма расследования, которое должно обеспечить достижение этих целей, зависит от обстоятельств. Однако, независимо от выбранного режима, власти должны действовать по собственной инициативе после того, как суть дела была доведена до их сведения. Недопустимо полагаться на подачу официальной жалобы или взятие на себя ответственности за проведение каких-либо процедур расследования близким родственником (см., например, mutatis mutandis, Ильхан против Турции [GC], 22277/93, § 63, ECHR 2000-VII).

210. Для того, чтобы расследование предполагаемого противозаконного убийства представителями государства было эффективным, считается обязательным, чтобы лица, отвечающие за проведение расследования, не были зависимыми от возможных участников событий (см., например, решение по делу Гюлеч против Турции от 27 июля 1998 г., Reports 1998-IV, §§ 81–82; Оджюр против Турции [GC], 21594/93, §§ 91–92, ECHR 1999-III). Это предполагает не только отсутствие иерархической или институционной связи, но и практическую независимость (см., например, решение по делу Эрги против Турции от 28 июля 1998 г., Reports 1998-IV, §§ 83–84, и недавние дела в Северной Ирландии, например, Мак Керр против Соединенного Королевства, 28883/95, § 128, Хью Джордан против Соединенного Королевства, 24746/95, § 120, и Келли и другие против Соединенного Королевства, 30054/96, § 114, ECHR 2001-III).

211. Расследование также должно быть результативным, то есть, должно привести к выяснению была ли сила, примененная в таких случаях, оправдана обстоятельствами или нет (например, вышеуказанное дело Кая против Турции, с. 324, § 87) и к выявлению и наказанию виновных (вышеуказанное дело Оджюр против Турции, § 88). Это обязательство не по результату, а по средствам. Власти должны предпринять необходимые меры, имеющиеся в их распоряжении, для обеспечения доказательств, касающихся инцидента, включая, среди прочего, свидетельства очевидцев, результаты судебно-медицинской экспертизы, и там, где необходимо, вскрытие, которое предоставляет полный и точный отчет о ранении, а также объективный анализ результатов клинических исследований, включая и причину смерти (см., например, Салман против Турции [GC], 21986/93, ECHR 2000-VII, § 106; Танрикулу против Турции [GC], 23763/94, ECHR 1999-IV, § 109; Гюл против Турции, 22676/93, § 89, 14 декабря 2000 г.). Любой недостаток расследования, который подрывает его способность установить причину смерти или виновных лиц или лицо, может привести к невыполнению этой нормы (см., последние дела в Северной Ирландии относительно неспособности следствия обеспечить присутствия свидетелей из службы безопасности, непосредственно вовлеченных в применение летальной силы, например, вышеуказанные дела Мак Керр против Соединенного Королевства, § 144, и Хью Джордан против Соединенного Королевства, § 127).

212. Требование немедленного реагирования и достаточной скорости расследования в этом контексте является подразумеваемым (см. вышеуказанное дело Яша против Турции, §§ 102–104; Чакичи против Турции [GC], 23657/94, §§ 80, 87 и 106, ECHR 1999-IV; вышеуказанное дело Танрикулу против Турции, § 109; Махмут Кая против Турции, 22535/93, ECHR 2000-III, §§ 106–107). Несмотря на возможные трудности или препятствия, сдерживающие продвижение следствия в конкретной ситуации, быстрая реакция властей на необходимость расследовать применение летальной силы может рассматриваться необходимой для поддержания доверия общества к законности действий правительства и не даст возникнуть впечатлению о сговоре или терпимом отношении к беззаконию (см., например, вышеуказанное дело Хью Джордан против Соединенного Королевства, §§ 108, 136–140).

213. По тем же причинам должен существовать значительный элемент общественного контроля над ходом расследования или его результатами, что обеспечивает подотчетность на практике, а не только в теории. Степень необходимого общественного контроля зависит от ситуации. Однако, во всех случаях, ближайший родственник жертвы должен привлекаться к процедуре настолько, насколько это необходимо для обеспечения его или ее законных интересов (см., вышеуказанные дела Гюлеч против Турции, с. 1733, § 82; Оджюр против Турции, § 92; Гюл против Турции, § 93; и Северо-ирландские дела, например вышеуказанное дело, Мак Керр против Соединенного Королевства, § 148).

б) Применение по данному делу

214. Расследование проводилось по поводу нападения 29 октября 1999 г. Суд должен выяснить, соответствовало ли расследование требованиям статьи 2 Конвенции.

215. Заявления в военную прокуратуру, поданные независимо друг от друга Красным крестом и Ниной Бурдынюк в ноябре и декабре 1999 г. содержало детальные и обоснованные обвинения в многочисленных жертвах среди гражданского населения и нападения на автомобили со знаками Красного креста. Однако, несмотря на эти, очень серьезные, обвинения, поддержанные существенными доказательствами, их жалобы были отклонены как беспочвенные военной прокуратурой войсковой части № 20102 (см. §§ 51 и 57 выше).

216. Первая Заявительница обращалась в Назранский городской суд, который 20 декабря 1999 г. подтвердил смерть двух ее детей в результате воздушного удара, нанесенного российскими военными. Суд, согласно национальному законодательству, был обязан передать эту информацию в прокуратуру.

217. Несмотря на это, полноценное расследование жалобы, поданной Красным крестом, было начато военной прокуратурой только в мае 2000 г. Расследование жалобы Нины Бурдынюк было начато и объединено с жалобой Красного креста в октябре 2000 г. Уголовное дело по факту смерти детей первой Заявительницы и ранения первой и второй Заявительниц было открыто в сентябре 2000 г. районной прокуратурой Ачхой-Мартана, после того, как Суд сообщил о жалобах Правительству-ответчику. В ноябре 2000 г. оно было передано военной прокуратуре войсковой части № 20102 и присоединено к ведущемуся расследованию.

218. Таким образом, имела место значительная задержка — по крайней мере, до мая 2000 г. — до того как уголовное расследование было открыто на основе достоверных обвинений в очень серьезном преступлении. Никакого объяснения этой задержке предложено не было.

219. В документах, содержащихся в следственном деле, Суд отметил ряд элементов, которые взятые вместе производят сильное впечатление серии серьезных и необъяснимых фактов бездействия, которые имели место после начала расследования.

220. Не был представлен план операции 29 октября 1999 г., хотя, похоже, что Ачхой-мартанская районная прокуратура требовала его предоставить в ноябре 2000 г. (см. § 77 выше). Из документов, содержащихся в деле, также следует, что военные сначала отрицали выполнение каких-либо полетов военной авиации в районе Шаами-Юрта 29 октября 1999 г. Это послужило основой для отказа в открытии уголовного дела 27 апреля 2000 г. (см. § 51 выше). Следствие не запрашивало дополнительных документов для того, чтобы разобраться в этих противоречиях, Не похоже, чтобы были затребованы или изучены оперативный журнал, отчеты о выполнении заданий и другие соответствующие документы, подготовленные непосредственно до или после происшествия.

221. Похоже, что никаких усилий не предпринималось для установления личности и звания старшего офицера на блокпосту «Кавказ-1», который приказал беженцам возвращаться в Грозный и якобы пообещал им безопасность в пути, и допросить его или других военнослужащих с этого блокпоста.

222. И последнее, но, вероятно, самое главное, никакие усилия не предпринимались для того, чтобы собрать информацию об объявлении «безопасного прохода» для гражданского населения 29 октября 1999 г., или для выяснения среди военных и гражданских властей ответственных за безопасность прохода. Ничего не было сделано для выяснения причин полного отсутствия координации между публичными объявлениями о «безопасном проходе» для гражданского населения и очевидным игнорированием этого со стороны военных, которые планировали и выполняли задание.

223. Одни только эти недостатки делают невозможным описание такого расследования, как эффективного.

224. Есть и другие элементы расследования, которые требуют комментария. Следствие не предприняло необходимых шагов для выявления других жертв и возможных свидетелей нападения. Хотя некоторые попытки найти первую и вторую Заявительниц предпринимались, не похоже, чтобы такие попытки делались относительно третьей Заявительницы, по крайней мере, до марта 2003 г. Также, по крайней мере, до марта 2003 г., следователи не связывались непосредственно с Заявительницами, они не давали никаких показаний, и статус пострадавших согласно национального законодательства им не предоставлялся. Что касается мнения Правительства о том, что расследование сдерживалось тем, что Заявительницы не явились к властям и не оставили своих адресов, Суд отмечает, что действительно предпринимались некоторые попытки найти первую и вторую Заявительниц для получения их показаний в связи с выдвинутыми ими обвинениями. Однако необходимо помнить о том, что Заявители бежали из Грозного, пытаясь спастись от широкомасштабных обстрелов города. У них не было какого-либо постоянного адреса, который бы они могли сообщить властям, потому, что они переезжали с места на место в поисках пристанища для себя и своих семей. В этой связи также важно помнить об их ощущении незащищенности и уязвимости (см., mutatis mutandis, решение по делу Ментес и другие против Турции от 28 ноября 1997 г., Reports 1997-VIII, с. 2707, § 59). Соответственно, Суд считает, что личные обстоятельства Заявительниц и недостатки местного следствия перевешивают то, что они не сообщили своих адресов властям.

225. В свете вышеуказанного, Суд считает, что власти не произвели результативного расследования обстоятельств нападения на колонну беженцев 29 октября 1999 г. Это сделало обращение к гражданским средствам судебной защиты также неэффективным в обстоятельствах данного дела. Суд соответственно отклоняет предварительные возражения Правительства и считает, что имело место нарушение статьи 2 в этом значении.

III. ОБВИНЕНИЕ В НАРУШЕНИИ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ

226. Первая и вторая Заявительницы сообщили, что вследствие нападения, их право на свободу от бесчеловечного и унижающего обращения, в значении статьи 3 Конвенции, было нарушено. Эта статья гласит:

«Никто не может быть подвергнут пыткам или бесчеловечному или унижающему обращению или наказанию».

227. Первая и вторая Заявительницы сообщили, что они были ранены осколками и стали свидетелями гибели многих окружающих их людей, включая их близких. Это соответствует бесчеловечному обращению в значение дефиниции, которую Суд применил по делу Ирландии против Великобритании (вышеуказанное решение, § 167).

228. Правительство не выразило никакого мнения по сути этой жалобы.

229. Суд считает, что последствия, описанные Заявительницами, стали результатом применения летальной силы представителями государства в нарушение статьи 2 Конвенции. Принимая во внимание вышеуказанные выводы об опасности для жизни трех Заявительниц, вызванной ракетными ударами, Суд не считает, что согласно статье 3 Конвенции возникают отдельные вопросы.

IV. ОБВИНЕНИЕ В НАРУШЕНИИ СТАТЬИ 1, ПРОТОКОЛА № 1

230. Третья Заявительница сообщила, что ее собственность была уничтожена в нарушение положений статьи 1 Протокола № 1, которая гласит:

«Любое физическое или юридическое лицо имеет право на мирное пользование своей собственностью. Никто не может быть лишен своей собственности, за исключением тех случаев, когда это вызвано интересами общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения, однако, ни коим образом не могут умалить право государства применять такие законы, которые оно считает необходимыми для контроля над использованием собственности согласно общим интересам, или обеспечения уплаты налогов или других видов контрибуции или штрафов».

231. Третья Заявительница утверждает, что три принадлежащих ей автомобиля, один из которых был загружен пожитками ее семьи, были уничтожены в результате воздушного удара.

232. Правительство не оспорило ни потери, понесенные третьей Заявительницей, ни количество. Оно считает, что лишение собственности произошло в соответствии со вторым предложением части 1 статьи 1 Протокола № 1, потому, что это было сделано «в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом». Уголовное расследование нападения заключило, что никакого преступления не было совершено, и Заявительница должна искать удовлетворения через гражданский процесс.

233. Суд считает установленным, что третья Заявительница подверглась воздушному нападению со стороны федеральных вооруженных сил при попытке воспользоваться объявленным «безопасным выходом» для гражданских лиц, спасающихся от тяжелых боевых действий. Это нападение привело к уничтожению транспортных средств и пожиток, принадлежащих Заявительнице и ее семье. Без сомнения такие действия, вдобавок к нарушению статьи 2, представляли собой грубое и неоправданное вмешательство в мирное использование третьей Заявительницей своей собственности (см. также, Билгин против Турции, № 23819/94, § 108, 16 ноября 2000 г.).

234. Из этого следует, что имело место нарушение статьи 1 Протокола № 1 в отношении третьей Заявительницы.

V. ОБВИНЕНИЕ В НАРУШЕНИИ СТАТЬИ 13 КОНВЕНЦИИ

235. Заявительницы утверждают, что она не имела никаких эффективных средств судебной защиты относительно вышеуказанных нарушений, что противоречит статье 13 Конвенции, Эта статья гласит:

«Каждый, чьи права и свободы, установленные в данной Конвенции, нарушены, должен иметь эффективное средство судебной защиты против национального органа власти, принимая во внимание то, что нарушение было допущено лицами, выполняющими официальные функции».

1. Общие принципы

236. Суд подтвердил, что статья 13 Конвенции гарантирует доступность на национальном уровне средства судебной защиты, которое усиливало бы сущность прав и свобод, предоставляемых Конвенцией, в какой бы форме они не обеспечивались национальным законодательством. Таким образом, статья 13 требует обеспечения национального судебного рассмотрения по сути «спорной жалобы» в соответствии с Конвенцией и предоставления соответствующего средства судебной защиты, хотя страны-участницы Конвенции получают определенную свободу действий в том, как они выполняют свои обязательства, взятые по этому положению Конвенции. Масштаб обязательств по статье 13, зависит от характера жалобы Заявителя в соответствии с Конвенцией. Тем не менее, средство судебной защиты, которого требует статья 13, должно быть «эффективным» на практике, а не только по закону, особенно в том смысле, что его применение не может неоправданно сдерживаться действиями или бездействием властей страны-ответчика (вышеуказанное решение по делу Аксой, § 95, и решение по делу Авдин против Турции от 25 сентября 1997 г., Reports 1997-VI, § 103).

237. Масштаб обязательств согласно Статье 13 меняется в зависимости от характера жалобы Заявителя в рамках Конвенции. Принимая во внимание фундаментальное значение прав, гарантированных статьями 2 и 3 Конвенции, статья 13 требует в дополнение к выплате компенсации, в тех случаях, когда это необходимо, тщательного и результативного расследования, способного привести к выявлению и наказанию виновных в лишении жизни и обращении, которое противоречит статье 3, включая фактический доступ жалобщика к процессу расследования (см., вышеуказанное дело Авсар, § 429; Ангелова против Болгарии, 38361/97, § 161, ECHR 2002-IV). Суд далее напоминает, что требования статьи 13 шире, чем обязательства проводить результативное расследование, взятые на себя странами-участницами согласно статье 2 (см. Орхан против Турции, 25656/94, § 384, 18 июня 2002, ECHR 2002).

2. Мнение Суда

238. Принимая во внимание вышеуказанные выводы Суда по поводу статьи 2 и статьи 1 Протокола №1, эти жалобы безусловно «подлежат рассмотрению» в целях статьи 13 (решение по делу Бойл и Райс против Соединенного Королевства от 27 апреля 1988 г., Series A № 131, § 52). В свете этого, Заявительницы должны были иметь возможность получить эффективную и практическую судебную защиту, способную привести к выявлению и наказанию виновных и присуждению компенсации в соответствии со статьей 13, по крайней мере, относительно требований согласно статье 2.

239. Однако, в условиях, когда, как и здесь, уголовное расследование обстоятельств нападения неэффективно, поскольку ему не хватает объективности и тщательности (см. §§ 214–225 выше); и когда результативность любого другого возможного средства судебной защиты, включая средства гражданской судебной защиты, предложенные Правительством, соответственно подорвана, Суд считает, что государство не выполняет своих обязательств по статье 13 Конвенции, которые шире, чем те, которые предусмотрены статьей 2.

240. Соответственно, отмечается нарушение статьи 13 Конвенции.

VI. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

241. Статья 41 Конвенции гласит:

«Если Суд находит, что имеет место нарушение Конвенции или ее Протоколов, и если национальное законодательство высокой договаривающейся стороны позволяет осуществить только частичную репарацию, Суд, в случае необходимости, может принять решение о справедливом удовлетворении пострадавшей стороны».

A. Материальный ущерб

242. Третья Заявительница утверждает, что принадлежащие ей три автомобиля, один из которых был загружен семейными пожитками, были уничтожены в результате воздушного удара. Это нанесло ей ущерб в сумме 107 760 долларов США.

243. Правительство не предоставило никаких комментариев по поводу размера потерь.

244. Суд напоминает, что было установлено, что имущество третьей Заявительницы, а именно, автомобили и предметы домашнего обихода, были уничтожены вследствие воздушных налетов. Это, без сомнения, должно было нанести Заявительнице значительный ущерб.

245. Суд отмечает, что в своих первоначальных показаниях Заявительница упоминала два автомобиля — ГАЗ с семейными пожитками и «Ниву» — которые были уничтожены. В своем последнем показании она утверждает, что ее третья машина, автомобиль «Жигули», также была уничтожена. Суд далее отмечает, что Заявительница сначала не упоминала наличие значительной суммы наличных денег в долларах США (48 000), или ювелирных изделий на сумму 8 770 долларов США, которые якобы находились в одной из этих машин. Она также не предоставила никаких дальнейших пояснений или доказательств в связи с предполагаемыми потерями.

246. При отсутствии каких-либо независимых и существенных доказательств декларированной Заявительницей утраты собственности, и на основании принципа справедливости, Суд присудил 12 000 евро третьей Заявительнице в качестве компенсации за понесенные материальные потери.

B. Нематериальный ущерб

247. Сын первой Заявительницы Саид-Магомад и ее дочь, Илона были убиты вследствие нападения. Ее другие родственники были либо убиты, либо ранены. Она была ранена и проходила лечение. Она претендует на 25000 евро в качестве компенсации нематериального ущерба.

248. Вторая Заявительница была ранена и потеряла сознание в результате нападения. Она была глубоко травмирована этими событиями. Она просит суд присудить ей 15 000 евро в качестве компенсации за нематериальный ущерб.

249. Третья Заявительница утратила свою собственность и пострадала от мук и страха как жертва нападения. Она требует 5 000 евро в качестве компенсации за нематериальный ущерб.

250. Правительство считает, что сумма, на которую они претендуют, завышена.

251. Суд считает необходимым присудить компенсацию нематериального ущерба, принимая во внимание серьезность нарушений, которые он обнаружил относительно статей 2 и 13 Конвенции и статьи 1 Протокола № 1.

252. Суд отмечает, скромный характер требований компенсации за нематериальный ущерб, выдвинутых Заявительницами, и присуждает 25 000 евро первой Заявительнице, 15 000 евро второй Заявительнице и 5 000 евро третьей Заявительнице в качестве компенсации за нематериальный ущерб. Компенсации первой и второй Заявительницам должны быть конвертированы в Российские рубли по действительному на день выплаты курсу.

C. Затраты и расходы

253. Заявительницы требуют 8,960 евро и 1,605 фунтов стерлингов в качестве компенсации за расходы, понесенные в связи с подачей заявлений. Сюда включены 1,605 фунтов за работу лондонских юристов из Европейского центра защиты прав человека; 3,750 евро за работу московских юристов из правозащитной организации «Мемориал» и 5,210 евро за работу специалистов по правам человека на местах в Москве и на Северном Кавказе, а также за другие расходы.

254. В дополнение, Заявительницы потребовали 2,608 фунтов стерлингов компенсации за различные платежи и расходы, связанные с подготовкой и проведением слушаний по существу дела. Сюда включены 2 300 фунтов стерлингов за работу лондонских юристов из Европейского центра защиты прав человека и 308 фунтов стерлингов за работу московского юриста.

255. Правительство никак не прокомментировало сумму или обоснованность претензий в этом параграфе.

256. Суд отметил, что только легальные расходы и затраты, которые были понесены фактически и по необходимости, и которые являются разумными в количественном отношении, подлежат компенсации согласно статьи 41 Конвенции. Он отметил, что это дело связано со сложными вопросами фактов и законодательства и привело к появлению двух наборов письменных наблюдений и противоречивых слушаний. Однако он считает чрезмерной общую сумму, которую Заявительница называет в качестве своих легальных затрат и расходов и считает, что не приведено никаких доказательств того, что некоторые из них были необходимыми и разумными. В частности, Суд считает чрезмерным объем юридической работы, которая была проведена в процессе подготовки к слушанию, в свете объемной письменной информации, которая уже была подана сторонами.

257. При таких обстоятельствах Суд не может присудить всю требуемую сумму; принимая решение на справедливой основе и принимая во внимание детали претензий, поданных Заявительницами, он присуждает сумму в 12 000 евро, что меньше на 1 074 евро, полученных в форме юридической помощи от Совета Европы, вместе с НДС, который может быть применен.

C. Пеня за невыполнение обязательств

258. Пеня за невыполнение обязательств. Суд считает, что пеня за невыполнение обязательств должна рассчитываться исходя из граничной ставки кредитования Европейского центрального банка, к которой прибавляются три процента.

НА ОСНОВАНИИ ЭТИХ ПРИЧИН СУД

1. Отклоняет предварительное возражение Правительства;

2. Решает, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции относительно обязательства страны-ответчика защищать право на жизнь Заявительниц и двух детей первой Заявительницы;

3. Решает, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции в смысле отсутствия результативного расследования обстоятельств нападения 29 октября 1999 г.;

4. Решает, что никакого отдельного вопроса не возникает в связи со статьей 3 Конвенции;

5. Решает, что имело место нарушение статьи 1 Протокола № 1 Конвенции в отношении третьей Заявительницы;

6. Решает, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции;

7. Решает

(a) что страна-ответчик должна выплатить Заявительницам, в течение трех месяцев со дня, когда решение становится окончательным в соответствии со статьей 44 § 2 Конвенции, следующие суммы:

(i) 12 000 (двенадцать тысяч) евро третьей Заявительнице в качестве компенсации за материальный ущерб;

(ii) 5 000 (пять тысяч) евро третьей Заявительнице в качестве компенсации за нематериальный ущерб;

(iii) 25 000 (двадцать пять тысяч) евро первой Заявительнице и 15 000 (пятнадцать тысяч) евро второй Заявительнице в качестве компенсации за нематериальный ущерб, обе суммы должны быть конвертированы в Российские рубли по действительному на день выплаты курсу;

(iv) 10 926 (десять тысяч девятьсот двадцать шесть) евро в качестве компенсации расходов и затрат, которые должны быть конвертированы в Российские рубли по действительному на день выплаты курсу относительно расходов и затрат;

(v) любые налоги, которыми могут облагаться эти суммы;

(b) что с момента истечения вышеуказанных трех месяцев до момента расчета на вышеуказанные суммы будет начисляться простой процент по ставке, равной граничной ставке кредитования Европейского центрального банка в течение периода неуплаты плюс три процента.

Выполнено на английском языке и уведомлено в письменной форме 24 февраля 2005 г. согласно правилу 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.

Сeрен Нильсен, секретарь

Христос Розакис, председатель