Он вернулся в небесный Чегем
Александр Черкасов опубликовал на сайте "Эхо Кавказа" статью "Он вернулся в небесный Чегем".
Про что бы сегодня ни говорили, это будет о нем. О человеке, открывшем Кавказ советскому читателю... ну, и не советскому: просто время было такое, «время, в котором стоим». Написавший много всего и разного, ушедший от нас на 88 году жизни Фазиль Искандер останется прежде всего автором романа «Сандро из Чегема».
Чегем Искандера – он на самом деле не только про Абхазию. Он про весь Кавказ и про всех нас.
Но, вообще-то все мы – и прочитавшие роман, и не прочитавшие, – все мы оттуда.
Эта толстенная книга и многие другие тексты Фазильабдулыча, написанные им годам к шестидесяти, – они про целую Вселенную. Это галерея былинных персонажей, Вселенную населивших.
Основатель села – дедушка Хабуг – из мухаджиров, после Кавказской войны отъехавший в Турцию, но потом вернувшийся.
«Абхазы спросили турок: "А почему вы раньше нас кормили, а теперь кормить перестали? " – "Это потому что у нас раньше была такая политика, а теперь эта политика кончилась!" Но абхазы не поверили, что политика кончилась, они решили, что турки ее для себя припрятали...»
История изгнания и возвращения – это ведь и про чеченцев с ингушами, и про карачаевцев с балкарцами. Абхазов при Сталине не депортировали, а вот греков... И об этом пишет Искандер в своем романе.
Про Хабуга – это история человеческого труда на своей родной земле. То есть – про все народы Кавказа. Хабуг – труженик, суровый хранитель веры и адатов.
Его дети – очень разные.
И заглавный герой, кинто, любитель... нет, гений застолья и безделья.
И суровый пастух Махаз, выпивший кровь обидчика своих дочерей.
И бродячий еврей Самуил, – куда же без него?
«Чегемцы спрашивали Самуила: "ты кто – еврейский абхаз или абхазский еврей?" – "Я еврейский еврей!" – отвечал Самуил чегемцам. "Скажи, Самуил: еврей, рождающийся среди чужеродцев, сам знает, что он еврей, или узнает об этом от окружающих народов?" – "В основном от окружающих народов! А вы не такие простые, как кажетесь..." – "Да, – сказали чегемцы, – мы не простые, это эндурцы думают, что мы простые...»
Книги Искандера – это и деревянный броневик, и Сталин из «Пиров Валтасара», и Созвездие Козлотура, и многое-многое. Это жизнь на фоне революции, гражданской войны, коллективизации, террора и безвременья. На фоне Вечности и гор Кавказа.
«О, время, в котором стоим!» – восклицают его чегемские герои. И эти же книги – попытки, поиски пути прожить эту жизнь достойно. «Бывают времена, когда коллективную вонь народ принимает за единство духа» – это и про то время, и про новое «время, в котором стоим».
И еще – предчувствие конца вечности. Во всех этих словах про «эндурцев» видно будущее. Предчувствие гражданской войны. Лет тридцать назад «время, в котором стоим» пришло в движение. И – где тот мир, казавшийся прочным? То, что было навсегда, пока не кончилось?
Тот мир – его люди, его опыт и уроки – остался в книгах Искандера.
В книгах, написанных едва ли не лучшим русским языком, – но с кавказским красноречием, когда рассказчик, снова и снова вроде бы отвлекаясь от темы, непременно к ней возвращается, и оказывается, что отвлечение было вовсе не отвлечением...
В книгах – с надеждой, «что не зря же! А что "не зря"? А все не зря!» – но это из другого писателя, горевестника, от которого я сегодня узнал о смерти Искандера...
Прощайте, Фазиль Абдулович!
Но мы знаем – Вы остаетесь с нами, пока мы помним. А мы будем помнить. Мы все равно будем собираться у Ваших книг, как под Молельным деревом.
А Вы вернетесь в свой небесный Чегем, в «большой день Большого дома».