Станислав Клых: «Я очень себя вел спокойно, когда меня пытали, я сам не ожидал»

Верховный суд России оставил в силе приговор Верховного суда Чеченской республики по делу «украинских националистов», якобы воевавших в Чечне в 1994 году: 20 лет лишения свободы киевскому преподавателю истории Станиславу Клыху и 22,5 года Николаю Карпюку, бывшему лидеру запрещенной в России организации УНА-УНСО.

В среду, 25 октября, в просторном зале, где несколько лет назад рассматривалась апелляция Михаила Ходорковского на приговор по «второму делу ЮКОСа», был не просто аншлаг, а супераншлаг: десятки корреспондентов печатных изданий, около 50 камер российских, украинских и западных телекомпаний, сотрудники иностранных дипломатических миссий. Увы, не интерес к самому позорному из судебных процессов по очередному делу украинских политзаключенных, а интерес к приезду на суд в Москву из Киева депутата Верховной рады Надежды Савченко вызвал весь этот ажиотаж и столпотворение.

Корреспонденты российских телеканалов, не стесняясь, давали указания своим операторам, как снимать Савченко, объясняя, что никому не интересно ни существо рассматриваемой жалобы, ни осужденные, которые участвовали в судебном заседании по видеосвязи. Снимать следовало исключительно Надежду Савченко, одетую в белую вышиванку.

И журналисты бегали за Савченко, снимали ее, когда она по-украински обращалась со словами поддержки к Станиславу Клыху и Николаю Карпюку: «Слава Украине! Хлопцы, тримайтесь! Микола, ты выдержишь. Мне тоже вынесли двадцать, а ни хрена не двадцать. Слава Украине, героям слава!»

Савченко, конечно, большой молодец, что приехала на процесс поддержать своих соотечественников. Для них это наверняка большая радость. Кроме того, благодаря ей рассмотрение апелляционной жалобы Клыха и Карпюка стало новостью номер один в российских СМИ, но мало кто из журналистов обратил внимание на существо этого дела, и мало кто понял, что на самом деле произошло в Верховном суде России.

Имитация правосудия

А произошло следующее: рассмотрение апелляционной жалобы на приговор Верховного суда Чечни в Верховном суде России проходило с соблюдением всех внешних атрибутов справедливого суда: открытость заседания можно назвать беспрецедентной — все журналисты, желающие попасть в суд, туда попали, судьи вели себя суперкорректно, они необыкновенно внимательно и вдумчиво слушали адвокатов и прокурора, председательствующий подчеркнуто вежливо обращался к осужденным, которые участвовали в процессе по видеосвязи из СИЗО города Грозного.

Что же касается существа дела, то тройка судей Верховного суда в очередной раз показала, что даже в этом — самом высоком — судебном органе России понятие о правосудии утрачено и все решают политика и конъюнктура.

«Хорошо, что на моем суде было весело; здесь же как-то все слишком серьезно, скучно», — поделилась со мной своими впечатлениями от заседания Надежда Савченко. На процессе мы сидели с ней рядом. Я объяснила Надежде, что здесь и не может быть «весело», как на ее процессе в донецком суде. В Верховном суде обсуждаются процессуальные вопросы, а это всегда скучно и непонятно непосвященным.

Адвокаты Клыха и Карпюка подробно рассказывали Верховному суду, как были нарушены в Верховном суде Чеченской республики права их подзащитных. Они передали судьям несколько томов письменных материалов, которые не были приняты судьей Верховного суда в Чечне и не были доведены до присяжных заседателей, а те единогласно вынесли обвинительный вердикт в отношении Клыха и Карпюка.

Напомню, украинцев обвинили в том, что в 1994 году, во время Первой чеченской войны, они участвовали в боях на стороне чеченских сепаратистов в составе банды «Викинг», состоящей из украинских националистов, и убили 30 российских военнослужащих.

Адвокаты объясняли суду, что в Грозном им не позволили огласить перед присяжными свидетельства родственников Николая Карпюка, которые подтверждали его алиби: он не был в Чечне в декабре 1994 года, в это время он ухаживал за больной матерью в Украине.

Адвокат Марина Дубровина рассказывала, что 7 апреля 2016 года Верховный суд Чеченской республики отказался приобщить к материалам дела копию зачетной книжки Станислав Клыха из Киевского государственного университета. «Эта копия является ключевым доказательством, свидетельствующим о том, что мой подзащитный сдавал экзамены и зачеты 27, 28, 29 декабря 1994 года , а также 3 января 1995 года и вплоть до 16 января 1995 года сдавал экзаменационную сессию. Он не мог физически участвовать в инкриминируемых ему событиях в декабре 1994 — январе 1995 годов», — говорила адвокат.

Пытки

Вердикт основан на признательных показаниях Клыха и Карпюка, которые они дали на следствии без адвокатов и от которых отказались уже в суде. Адвокат Докка Ицлаев зачитал свидетельство Николая Карпюка о том, как его мучили несколько суток: пытали электрическим током, не давали спать, угрожали, что если он не признается в том, что участвовал в боевых действиях в Чечне, то у него на глазах будут пытать его жену и сына. После этих угроз Карпюк подписал все, что от него требовали.

Тройка судей Верховного суда внимательно слушала адвоката Ицлаева, когда он зачитывал показания Карпюка о страшных пытках. Они внимательно слушали адвоката Ицлаева, и когда он говорил о давлении на присяжных в Верховном суде Чечни. По закону, такое нарушение влечет немедленную отмену приговора вышестоящей инстанцией, а именно Верховным судом РФ.

Присяжные и анонимки

«11 февраля 2016 года перед зданием Верховного суда ЧР, идя за группой присяжных заседателей, участвующих в судебном разбирательстве по настоящему делу и обсуждавших на ходу настоящее дело, мне невольно пришлось услышать слова присяжного заседателя под номером 14 (Албасова Наталья Дамировна), смысл которых сводился к тому, что им (присяжным заседателям) нельзя быть против власти и они не должны оправдать украинцев. Этими словами указанный присяжный заседатель уговаривал и остальных присяжных, шедших с ней, не оправдывать моего подзащитного и Клыха. То есть указанный присяжный заседатель не был независим и объективен. В тот период присяжный заседатель под номером 14 был запасным, поэтому я не заявлял ему отвод. Однако 9 марта 2016 года этот присяжный заседатель вошел в основной состав.

В связи с отсутствием у него независимости и объективности и оказанием им давления на других присяжных заседателей мной был заявлен отвод этому присяжному заседателю.

При обсуждении заявленного отвода выяснилось, что присяжный заседатель Албасова Н.Д. является директором школы, и в составе коллегии присяжных находятся несколько ее подчиненных — зависимых от нее, — которые могли проголосовать при принятии вердикта в угоду своему директору», — читал адвокат Ицлаев свою жалобу Верховному суду.

Рассказал адвокат и о странных анонимных письмах, которые пришли на адрес Верховного суда Чечни. 11 мая председательствующий на процессе в Грозном судья Исмаилов огласил постановление о предоставлении присяжным государственной охраны, поскольку в их адрес якобы пришло два анонимных письма с угрозами. Он не объяснил, о какого рода угрозах идет речь, от кого они исходили. Когда же адвокаты Карпюка и Клыха знакомились с материалами дела, они обнаружили эти «анонимные» письма с угрозами. И оказалось, что в них идет речь об угрозах в адрес судьи Исмаилова, а не присяжных. Письма были отправлены в Верховый суд Чечни 5 мая 2016 года из почтового отделения в центре Грозного. Первое письмо поступило в суд в тот же день(!). Второе письмо было получено через пять дней.

«Оба письма отправлены 5 мая 2016 года из одного и того же почтового отделения, оба письма вложены в одинаковые почтовые конверты. Содержание обоих писем схоже по своему содержанию. Оба письма попали в почтовое отделение около 9 утра 5 мая 2016 года. Из этих фактов можно сделать вывод, что их автор — один и тот же. Указанные письма появились только при приближении к дате вердикта. В письмах нет упоминания имен Карпюка и Клыха. Спрашивается, почему суд решил, что в письмах речь идет именно о настоящем деле? И почему автор писем до вердикта решил, что вердикт будет обвинительным? Судья не сообщил в правоохранительные органы об угрозах, якобы поступивших присяжным заседателям. Все эти обстоятельства позволяют сделать вывод о том, что эти письма не являются угрозами присяжным и появились для оказания давления на них, и по этой причине они при вынесении вердикта не были независимы и беспристрастны», — сообщал суду адвокат Ицлаев.

Защитник Клыха Марина Дубровина особо остановилась на психологическом состоянии своего подзащитного, который в феврале 2016 года был удален из зала суда за нарушение порядка на заседании: Клых бранился в адрес суда. Удаляли Клыха из суда и при продлении ему меры пресечения, на одном из заседаний он оскорбил прокурора. Против него даже было возбуждено уголовное дело. Адвокат Дубровина сообщила Верховному суду РФ, что она обратилась к независимому специалисту, психиатру, за заключением о психическом состоянии своего подзащитного. Суд в Грозном отказался приобщить это заключение; судьи Верховного суда согласились.

В том, что Станислав Клых неадекватно воспринимает происходящее, могли убедиться и журналисты, которые присутствовали на заседании в Верховном суде России.

Его последнее слово было бессвязным, он говорил о том, что его арест и и приговор связаны с его «знакомыми сотрудниками ФСБ, с которыми он не поделил девушку моего лет назад.

«Нас здесь удерживают с помощью получения выкупа. Достигнуты договоренности с руководством Чечни, Дагестана… Это территория беззакония. Мне были нанесены убийства, чтобы я дал показания в СИЗО Пятигорска, Зеленокумска. Здесь можно проводить такие пытки, такие фестивали, которые в Москве не снились. Я категорически против, чтобы меня ассоциировали с УНА-УНСО. С какой стати меня ассоциировать с Майданом?!» — кричал Клых, держась за прутья клетки.

Адвокат Марина Дубровина вслед за адвокатом Ицлаевым зачитала свидетельство Клыха о том, как его мучили на следствии на протяжении двух месяцев, применяя к нему и пытки током и психотропные препараты.

«А Верховный суд может завернуть приговор? — спросила меня Надежда Савченко, — или это все впустую?»

По закону — может, по понятиям — вряд ли, объяснила ей я.

Презумпция виновности

Адвокаты предложили посмотреть видеозапись сюжета, который был показан на грозненском телевидении 11 мая 2016 года, то есть за две недели до вынесения вердикта присяжными.

Там, в частности, говорилось: «Вменяемое обвинение в отношении Клыха и Карпюка — оно заслуженное. Эти люди совершали тяжкие преступления на территории нашей республики и должны понести соответствующее наказание. Это не только мое мнение, но и мнение всей общественности, которая крайне возмущена», — говорил диктор.

Председательствующий судья Верховного суда отказался смотреть этот телесюжет, сославшись на то, что в суде нет технической возможности для просмотра видеозаписи. Адвокат Дубровина отметила: «В нарушение принципа презумпции невиновности за несколько дней до вынесения вердикта в этой телепередаче прозвучало безапелляционное утверждение о том, что Карпюк и Клых виновны в инкриминируемых им преступлениях».

«Про меня же множество телепередач было, и ничего», — удивилась Надежда Савченко. Я объяснила: «В суде присяжных нарушение презумпции невиновности — очень большое нарушение, это проявление давления на присяжных».

Без срока давности

Последним из адвокатов выступал Илья Новиков. Он говорил о том, что по эпизодам 1994–1995 годов, которые вменяют осужденным, уже прошли сроки давности, и просил отменить приговор.

Говорил Новиков и о частном определении, которое судья Верховного суда Чечни Исмаилов вынес в отношении адвокатов Марины Дубровиной и Докки Ицлаева: «Работу своих коллег считаю героической, защита в Грозном была выше всех похвал».

По существу дела: «Суд в Грозном отказался применить сроки давности в отношении предъявленных Карпюку и Клыху обвинений. На 1995 год предельный срок давности статьи 102 УК РСФСР (убийство) составлял десять лет. Затем в силу вступил УК РФ, установивший срок давности в 15 лет, а если наказание предусматривается пожизненное, то этот вопрос оставляется на усмотрение суда.

Ситуация Клыха и Карпюка не подпадает ни под один из этих критериев, предъявленная им статья вообще не предусматривала такого наказания, как пожизненное лишение свободы. В 2009 году Конституционный суд дал на этот счет разъяснение.

Суд был обязан в любом случае применить срок давности. Неприменение срока давности чеченский суд мотивировал критериями, не указанными в законе: тем, что преступления Клыха и Карпюка якобы «сопряжены с бандитизмом».

Адвокат Новиков подробно коснулся и опросного листа, куда были включены для присяжных всего четыре вопроса.

«В частности, был включен вопрос: доказано ли, что участие в банде Клых и Карпюк прекратили только в 2014 году (то есть в момент задержания российскими силовиками)? Присяжные ответили положительно. При этом в суде не было представлено вообще никаких доказательств существования ''банды'' с 2000 по 2014 год, которым присяжные могли бы поверить или нет. Это грубое нарушение, вердикт должен основываться на изученных в суде доказательствах.

С процессуальной точки зрения, нарушение закона, допущенное в опросном листе, — это даже более грубое нарушение, чем применение пыток. Присяжным не были заданы раздельные вопросы о доказанности самого факта преступления, доказанности его совершения подсудимым и виновности последнего. Там допускается постановка единого вопроса, но по каждому из деяний. Несмотря на возражения адвокатов, судья Исмаилов отказался разъяснять присяжным, что они могут положительно ответить на вопрос в целом, исключив из него отдельные моменты, с которыми несогласны.

Таким образом, присяжные получили длинный слепленный комок текста, который очень хорошо дублируется в приговоре, и не могли воспринимать эту ситуацию иначе, чем то, что им требуется ответить "да" или "нет" на весь вопрос в целом. Оставление подобного приговора в силе будет позором для российской судебной системы и для нас всех», — зачитал речь адвокат Илья Новиков.

«Все законно и обоснованно»

Прокурор Гулиев был лаконичен и без выражения пробубнил свою речь: «Судебное разбирательство по делу проведено всесторонне, объективно и с соблюдением всех прав сторон. В суде использовались только допустимые доказательства».

Николай Карпюк, выступая с последним словом, был спокоен и четок: «И в обвинении, и в приговоре указывается, что Карпюк в 1995-м воевал в Грозном, а только потом, в 2000-м, приехал в Чечню, чтобы пройти военную подготовку. «Здесь уже на тюрьме шутят — что же ты, Николай, в 1995 году воевал, а в 2000 приехал учиться воевать?» Я был удален из процесса и не участвовал в суде. Вот такой беспристрастный и объективный суд у нас был. Обвинение — это анекдот: махнул Карпюк правой рукой — танки горят, махнул левой рукой — бэтээры горят. Все это беззаконие, оно направлено только на одно — отомстить мне за то, что я украинец, и что я патриот своей страны; это понятно. И ФСБ, и всему миру прекрасно известно, кто из украинцев принимал участие в войне, а кто нет. И я, и Клых в Чечне не были».

Тройка судей удалилась на совещание и через час огласила решение: «Частное определение Верховного суда Чеченской республики в отношении адвокатов Дубровиной и Ицлаева отменить. Приговор в отношении Клыха и Карпюка оставить без изменения».

Репортеры и корреспонденты телеканалов, которые пришли в Верховный суд исключительно, чтобы снять Надежду Савченко, отталкивая друг друга, выставили свою камеры и снимали депутата Верховной рады, которая давала комментарии по-украински.

Мониторы из СИЗО Грозного, на которых были видны осужденные Клых и Карпюк, погасли, как только судья зачитал решение. И никто не увидел и не услышал их реакции на вердикт Верховного суда России.

Тетя Станислава Клыха Зоя Ивановна горько плакала, выходя из зала суда.

Еще полчаса назад, в перерыве судебного заседания, она говорила Клыху: «Голубчик мой, я верю, что ты честный парень. Мы очень любим тебя и ждем, голубушек, рыбонька. Ты помни дедушку своего, как он был репрессирован, как отсидел, потом женился и нас — пять детей — народил».

А Станислав смотрел на нее и повторял: «Я очень себя вел спокойно, когда меня пытали, я сам не ожидал».

Зоя Светова