«Права и свободы под давлением»: Сергей Давидис — о Конституции РФ

Митинговать — себе дороже
— Сергей Константинович, можно ли утверждать, что Основной Закон, дающий гражданам права и свободы, так же священен и неприкосновенен, как это задумывалось изначально?

— Большинство прав и свобод сегодня оказалось под давлением. Главное право, которое сейчас серьезно страдает, дается нам статьей 31 Конституции РФ — «Право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги, демонстрации, шествия и пикеты». С 2012 года по этой статье произошло радикальное ухудшение. Ключевое понятие — общественная опасность — уже даже не рассматривается, а главной стала политическая мотивированность.

Когда чеченские мусульмане вышли на площадь, чтобы высказать поддержку братьям по вере Мьянмы, никакой реакции властей не последовало, хотя там несанкционированно собралась внушительная толпа. Но даже одиночный пикет против власти может быть прекращен, если к нему присоединится хотя бы еще один человек, и зачастую это бывает провокатор.

Так возникает повод применить норму о запрете собираться в количестве более 4 человек, что само по себе абсурдно — если понимать закон буквально, разгону подлежат все свадьбы, встречи одноклассников, друзей и так далее.

— 77-летний правозащитник Лев Пономарев на той неделе получил 16 суток ареста за пост в соцсетях. Разве это конституционно?

— Нет, конечно. Это частный и очень плохой случай нарушения той же конституционной нормы на свободу собраний. То есть любой, кто призывает или даже высказывает мысль о необходимости принять участие в исключительно мирной акции, может быть обвинен в нарушении порядка проведения мероприятий. Хотя он еще ничего не успел нарушить, так как акции не было, и не факт, что она была бы несогласованной — просто по ней еще не было согласования.

Самое вопиющее, что, если такое нарушение признают повторным, как в случае Льва Пономарева, дело заканчивается не административным наказанием вроде штрафа, а вполне реальным сроком. В данной истории — это 16 суток ареста, что для 77-летнего человека немало.

— Чем объясняется суровость санкций?

— Санкции немыслимо велики — до 30 тысяч рублей штрафа и 30 суток ареста. И это фактически за реализацию конституционного права на свободу собираться мирно, без оружия. Мотивация простая — большими штрафами и реальными арестами стремятся подавить даже желание выходить на улицы и что-то там доказывать.

Это что касается просто намерений, а реальное участие нередко заканчивается уголовными делами. Начиная с «болотного дела» и далее. Участники митингов получают сроки по статье 318 УК («Применение насилия в отношении представителя власти») на основании одних только свидетельских показаний полицейских, причем таких, как «ощутил боль», «оторвал погон» и так далее. То есть статья фактически превращается в инструмент подавления свободы собраний.

Запостил — сел
— Дела по репостам и лайкам противоречат Конституции?

— Да, это тоже тенденция последних лет — последовательное ухудшение ситуации со свободой высказывания, которую гарантирует статья 29 Конституции. Всех запретительных мер я даже не перескажу — их очень много. Но любое критическое или ироничное высказывание, даже в форме картинки, а не слов, у нас сегодня признается преступлением, например по статье 148 УК («Оскорбление чувств верующих»), статье 280 («Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности»), статье 282 («Возбуждение ненависти либо вражды»).

Причем несколько человек были осуждены по факту возбуждения ненависти к социальной группе «власть», «чиновники», «президент», как, например, Рафис Кашапов из Татарстана. Очевидно, что под такую формулировку при желании можно подвести любое остро- или даже не острокритическое высказывание.

Свободно говорить по теме Второй мировой войны сегодня также небезопасно. Житель Перми Владимир Лузгин перепостил статью о том, что коммунисты и фашисты развязали войну, вторгшись в Польшу, и получил за это, слава Богу, не срок, а штраф, но какой — 300 тысяч рублей! Публикация кадра из фильма или фото, где в кадре появляется свастика, даже с осуждением фашизма, все равно карается. Много чего можно подвести под статью «Заведомо ложное высказывание о роли СССР во Второй мировой войне» — фактически любой научный анализ, любое обсуждение негативных или неприглядных сторон войны может быть наказуемо.

Кроме того, есть список из тысяч экстремистских материалов, запрещенных к распространению, и он постоянно пополняется. Никто физически не способен уследить за ним. А любое, даже неумышленное их упоминание приведет к наказанию.

— Статья 30 Конституции гласит: «Каждый имеет право на объединение». Как это на самом деле?

— Основной Закон гарантирует всем свободу объединений. И в 2012 году произошло даже упрощение регистрации партий. Но на самом деле с того времени ни одна независимая оппозиционная партия так и не получила госрегистрацию. Всем было отказано из-за формальных придирок.

А если говорить о преследованиях, то нередко мы сталкиваемся с фактически произвольным объявлением организаций экстремистскими и террористическими, даже если признаки таковых отсутствуют. Иногда эти организации даже придумываются на ровном месте, а потом просто загребают всех участников и сажают. Например, был такой турецкий богослов Нурси, который никогда не призывал ни к какому насилию, писал исключительно теософские труды. Но у нас все, кто читал и вместе обсуждал его книги, были судом признаны членами организации «Нурджулар» (деятельность этой экстремистской организации запрещена на территории РФ — прим. Sobesednik.ru) и на этом основании осуждены. Хотя у них нет ни организации, ни иерархии, ни структуры, ни объединения.

То же касается и движения «Артподготовка» (деятельность этой экстремистской организации запрещена на территории РФ — прим. Sobesednik.ru), в которое автоматически записали всех, кто смотрел и обсуждал эфиры и участвовал в публичных акциях осужденного сейчас оппозиционера Вячеслава Мальцева.

Попытки и пытки
— Статья 21 Основного Закона — «Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, наказаниям, унижению человеческого достоинства» — тоже только на бумаге?

— Увы, пытки у нас используются и как инструмент давления, и для ведения расследования, и как наказание до суда или вообще без суда. К сожалению, часто это вполне стандартная схема.

— Про тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых или иных сообщений, которые перечислены в статье 23 Конституции, в нынешних условиях и вспоминать не приходится.

— Масштабы слежки и контроля, конечно, возрастают. Причем часто оперативные сотрудники в качестве обоснования указывают «публичное высказывание оппозиционных взглядов». То есть этого достаточно, чтобы человек и его коммуникации попали «под колпак». А так как у нас нет полностью независимого суда и процедура непублична, то никаких препятствий такие инициативы не встречают.

Более того, наблюдается тенденция к расширению этого контроля, чему способствует «закон Яровой» о хранении данных, система идентификации пользователей и другие последние инициативы. «В контакте» предоставляет данные, переписку и сведения по простому запросу. И пока очевидно, что стремление государства к максимальному контролю общества только возрастает.

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» № 48–2018 под заголовком «Конституция, которую мы потеряли».

Ахмирова Римма