Особая тройка под прикрытием ФСБ
Исследователю отказались выдать документы с фамилиями участников операций НКВД и их жертв
Управление ФСБ по Москве и Московской области отказалось выдать исследователю Сергею Прудовскому протокол заседания особой тройки НКВД с информацией об осужденных в 1937–1938 годах. Ведомство указывает, что в документах есть конфиденциальные данные, распространение которых ограничено «по служебной необходимости»: речь идет о фамилиях членов тройки. Исследователь возражает, что состав троек известен: в соответствии с приказом НКВД СССР в их состав входили глава управления НКВД, первый секретарь обкома партии и областной прокурор.
Московский исследователь Сергей Прудовский занимается историей харбинской операции НКВД в 1937–1938 годах. Количество жертв карательной кампании известно, но до сих пор не выяснены все фамилии жертв репрессий. В сентябре 1938 года, когда скопились тысячи дел арестованных, их начали рассматривать особые тройки НКВД. На 25 ноября 1938 года особой тройкой Московской области были осуждены 170 человек. Именно эти протоколы господин Прудовский запросил в УФСБ по Москве и Московской области. Но ему отказали, пояснив, что в документах есть конфиденциальная информация и им присвоен гриф «для служебного пользования».
Исследователь обратился в Хорошевский районный суд Москвы, указав в иске, что федеральный закон «Об архивном деле в РФ» снимает ограничение на доступ к архивным документам, содержащим сведения о личной и семейной тайне гражданина, его частной жизни по прошествии 75 лет с даты их создания. Для протоколов, созданных в 1938 году, этот срок истек в 2013-м. Представители ФСБ признали в суде, что протоколы заседаний особых троек были рассекречены в 1999 году, а условия доступа к ним не оговаривались. Однако согласно п. 7 указа президента РФ от 6 марта 1997 года №188 «Об утверждении перечня сведений конфиденциального характера» в документах есть закрытая информация, подчеркнули в ведомстве. А именно — фамилии членов особых троек НКВД. Персональный состав троек утверждался ведомственным приказом, который относится к закрытым сведениям. «Ограничение на распространение (фамилий членов особых троек.— “Ъ”) диктуется служебной необходимостью»,— заявили в УФСБ. Хорошевский суд согласился с позицией архивистов и отказал исследователю. Апелляционная инстанция также встала на сторону ведомства.
На суде юрист ФСБ подчеркнул, что господин Прудовский называет палачами сотрудников органов НКВД, принимавших решения по уголовным делам, и считает, что их «позор должен быть вечным, несмываемым». «Позиция Прудовского может нанести вред как ныне живущим родственникам должностных лиц, подписывавших протоколы, так и объективной оценке исторического периода 1937–1938 годов»,— заявила старший юрисконсульт ФСБ России Елена Зиматкина. «Но они и есть палачи»,— ответил на это исследователь. Он добавил, что состав особых троек известен из приказа НКВД СССР №00606.
«Это начальник управления НКВД, первый секретарь обкома партии и областной прокурор. Их фамилии известны, меня они не интересуют, а интересуют те, кто был осужден»,— пояснил “Ъ” господин Прудовский. Он снова направил запрос в УФСБ с просьбой предоставить копии протоколов с вымаранными фамилиями членов и секретаря тройки. Но ему снова отказали, сославшись на этот раз на 149-ФЗ «Об информации». «Но этот закон не распространяется на архивные документы»,— говорит исследователь. Ведомство также предлагает варианты — обратиться в Госархив РФ или предоставить фамилии репрессированных для выдачи архивной выписки. «Но в ГАРФе находится 135 тыс. дел, их все изучить не хватит времени. А фамилии я не знаю, мне как раз нужны эти протоколы, чтобы их выяснить»,— говорит господин Прудовский. Он считает, что в УФСБ не хотят, чтобы общество знало, за что были расстреляны репрессированные, так как это выдуманные обвинения.
За время переписки с ведомством господин Прудовский выяснил, что в архиве должно было быть не менее 10 протоколов заседаний особых троек, но при эвакуации в ходе Второй мировой войны машина с архивом ушла под лед, и документы пропали.
«В УФСБ пояснили, что у них остался один протокол особой тройки по "национальным" операциям НКВД — вероятно, по польской операции. В нем может быть и 10 человек, и 100»,— добавил господин Прудовский.
«Отказ незаконен с точки зрения ФЗ "Об архивном деле"»,— подчеркнул в беседе с “Ъ” зампред совета научно-просветительского центра «Мемориал» Никита Петров, один из ведущих специалистов по истории органов ВЧК-ОГПУ-НКВД. Он говорит, что эти документы очень важны с точки зрения истории репрессий и не должны быть тайной. «А члены особых троек — это люди, которые принимали антиправовые решения, их фамилии также должны быть озвучены»,— считает господин Петров. Он отметил, что фактов закрытия доступа к архивным документам становится все больше и это «печальная примета времени».
Анастасия Курилова