Нужен ли Чечне "Мемориал"?

60-летнего Титиева задержали 8 января по дороге на работу и доставили в Курчалоевское отделение полиции. К нему несколько часов не пускали адвоката. Позднее в МВД республики сообщили, что у него были найдены 180 грамм вещества "с запахом марихуаны". Сам правозащитник заявил в суде, что наркотики к нему в автомобиль подбросил сотрудник полиции. Позднее защита обжаловала арест Титиева.

Проблемы, с которыми сталкиваются сотрудники и активисты правозащитного центра "Мемориал" в Чечне, обсуждают: председатель Совета правозащитного центра "Мемориал" Александр Черкасов, член Совета правозащитного центра "Мемориал" Олег Орлов и адвокат Петр Заикин.

Ведущий – Владимир Кара-Мурза старший.

Владимир Кара-Мурза-старший: Александр, как вы оцениваете возникшую ситуацию вокруг Оюба Титиева?

Александр Черкасов: Ситуация, мягко говоря, форс-мажорная. Все наши силы брошены на то, чтобы восстановить справедливость в этой ситуации. По нашей информации, это дело было грубо сфабриковано. Это месть Оюбу Титиеву за его правозащитную деятельность. И это попытка добиться прекращения деятельности "Мемориала" в Чечне.

Владимир Кара-Мурза-старший: А чем Оюб Титиев мог насолить местным республиканским властям?

Александр Черкасов: В 20-х числах декабря примерно второй человек в Чечне – спикер чеченского парламента Магомед Даудов (по прозвищу "Лорд") – выступал в связи с тем, что вдруг обнародовали присутствие Рамзана Кадырова в "списке Магнитского", закрыли Instagram Кадырова и так далее. И Даудов обрушился на тех, кто за 30 сребреников продает Родину – на правозащитников, на тех, кто работает во всяких фондах, центрах и комитетах. И даже договорился, по сути дела, до пожелания им смерти, мол, зря у нас мораторий ввели, не было бы моратория – всем им "салам алейкум", и все дела. Это было в последние рабочие дни прошлого года.

А утром первого же рабочего дня нового года Оюба Титиева задержали, затем якобы обнаружили у него наркотические вещества. Угроза и ее осуществление. За что? Вероятно, за все хорошее, что Оюб Титиев делал все последние годы – после того, как в 2010 году возглавил Грозненское представительство Правозащитного центра "Мемориал".

Владимир Кара-Мурза-старший: Давайте послушаем обращение Людмилы Михайловны Алексеевой в поддержку Оюба Титиева в программе Правозащитного центра "Мемориал" "Горячие точки".

Людмила Алексеева: Наша Россия – к сожалению, не демократическое и не правовое государство. Но Чечня – в России это особая зона. Это зона, которая живет по правилам тоталитарного государства, которым управляет, не считаясь ни с какими законами, ни с какими человеческими правилами, жестокий и злой правитель.

Во всей России правозащитникам нелегко, но заниматься защитой прав человека в Чечне – это геройство, это подвиг. И Оюб Титиев – герой и подвижник. Он много лет, сразу после гибели незабвенной Наташи Эстемировой, собственно, является главным сотрудником "Мемориала" в этом российском регионе. Он не мальчик, он взрослый человек, и он прекрасно понимал все опасности, но это его не остановило.

И сейчас, когда ему грозит смертельная опасность, мы все не только в России, но и во всем мире должны поставить во главу угла спасение Оюба Титиева. Он это заслужил. Мы должны быть достойными его современниками.

Владимир Кара-Мурза-старший: Петр Иванович, что вам кажется диким в сложившейся ситуации? И на чем вы собираетесь строить защиту вашего доверителя?

Петр Заикин: Дикость, прежде всего, в абсурдности обвинении такого человека, которого изначально сложно заподозрить в каком-либо отношении к наркотикам. Оюб хорошо известен на территории Чеченской Республики как подвижник спорта, который не только участвовал в каких-либо командных соревнованиях – по футболу, волейболу, но и активно пропагандировал личным примером развитие спорта. Многие люди, которые были с ним знакомы, знают, что Оюб каждый день пробегал порядка 10 километров.

Не так давно мы с ним были в командировке в Праге, и в этой командировке, несмотря на достаточно плотный график работы, а мы заканчивали работу порядка 9–10 вечера, он утром выходил на пробежку. То есть я даже мысли допустить не могу, что человек, настолько активно относящийся к занятиям спортом, мог хоть какое-то отношение иметь к вредным привычкам, уж тем более – к потреблению наркотических препаратов.

Владимир Кара-Мурза-старший: А чем вы объясняете ход правоохранительных органов, которые обвиняют его в хранении наркотиков?

Петр Заикин: Цель – это дискредитация правозащитника. Если бы они просто хотели обвинить его в совершении какого-либо преступления, могли бы выбрать менее резонансный способ, который привел бы к меньшему вниманию своей абсурдностью. Но стоит задача в данной ситуации дискредитировать человека в глазах чеченского общества. Дело в том, что такие пороки, как наркомания, здесь порицаются. И это правильно.

А цель двойная. С одной стороны, убрать человека, который своими действиями доставляет им определенный дискомфорт, который выявляет те недостатки в деятельности властей с точки зрения нарушения прав человека, выявление которых создает им головную боль. С другой стороны, показывает неэффективность работы чеченских властей, в том числе и по контролю тех людей, которые не очень соблюдают законы.

Многие чеченские полицейские вынуждены работать в определенных условиях, которые им навязывают их руководители: любой способ хорош для того, чтобы побороть врага. Широко известна фраза одного из руководителей чеченского МВД, когда он призывает к крайне сомнительным способам борьбы с преступностью и так далее. А Оюб Титиев эти моменты выявлял, указывал на них, пытался бороться с этим, чтобы работа шла в рамках законности. И я думаю, что это очень сильно раздражало многих.

Владимир Кара-Мурза-старший: А какие были основные направления деятельности чеченского "Мемориала"?

Александр Черкасов: Мы там работаем с 2000 года. И с 2000 года работает Оюб. Поначалу это попытки мониторинга нарушений прав человека в зоне проведения так называемой контртеррористической операции – "зачистки", исчезновения людей. Сбор информации в этих условиях – это было очень сложно, поиск пропавших, поиск информации о пропавших. Ведь эта работа не закончена до сих пор. По второй чеченской войне не менее 3 тысяч человек бесследно исчезли, то есть были задержаны и где-то бессудно казнены, и неизвестно, где их могилы. Работа с этим начиналась еще тогда, ее начинали Оюб и Наташа Эстемирова, она продолжается и сейчас. А сбор информации об исчезнувших тогда бывает актуальным и для Страсбургского суда, и для поиска захоронений. Ведь нужно найти, где люди лежат.

Речь идет и о сугубо социальных вещах. Например, была достаточно большая программа помощи жителям горных сел и в плане школ, и фельдшерско-акушерских пунктов. В горах были то боевики, то федералы, а между ними – местные жители, которым очень тяжело жилось. И из многих сел люди уходили. Была и такая работа.

Были работы, связанные с элементарными, казалось бы, бытовыми сюжетами – жилье. Например, на одну квартиру выдано несколько ордеров. Оюб, руководивший работой нашего офиса в Чечне, к этому тоже имел отношение – к борьбе в судах за права этих людей.

Но главным, разумеется, оставалось противодействие продолжению контртеррористической операции, когда фальсифицируют контртеррор, когда непричастных людей похищают, пытают, они исчезают. И уже 18-й год Оюб Титиев занимался самыми разными аспектами этой работы.

И то, что правозащитников не любили представители федеральных силовых структур, ну, их не больше любят и представители местных силовых структур. Если говорить о комитетах и центрах, Комитет против пыток был выдворен из Чечни, по-моему, году в 15-м, когда разгромили в очередной раз их офис, когда разгромили и сожгли машину с журналистами, которых они туда привезли. И вот теперь пришла очередь "Мемориала". У нас были офисы не только в Грозном, был гудермесский офис, на него напали, закидали яйцами работавших там женщин. Это демонстративное действие. Но это сделали вооруженные люди в масках, туда явившиеся. И намек был более чем очевидный. Давление, угрозы были и в прошлые годы. Сигналы о том, что работать опасно, были и в прошлые годы. Вероятно, красный сигнал горел все время.

А к тому, что сказал Петр Иванович, я бы добавил, что Оюб не только сторонник здорового образа жизни (я останавливался в его доме и видел, как он готовился к тренировкам в какие-то дни), но и верующий мусульманин. Когда работаешь в офисе, человек уходит в другую комнату, делает намаз. Оюб осуждал любые вредные привычки. Не то чтобы громко осуждал, но это с ним было совершенно несовместимо.

Так что обвинение, с одной стороны, абсолютно к Оюбу Титиеву не липнет, с другой стороны, это попытка опорочить человека, которого трудно было бы заподозрить в подобного рода пристрастиях.

Владимир Кара-Мурза-старший: Олег Петрович, чем деятельность Оюба Титиева могла раздражать действующие в республике власти?

Олег Орлов: Любая независимая правозащитная организация, работающая на территории Чечни, естественно, фиксирует (не может не зафиксировать) массовые, грубейшие, страшные нарушения, я бы даже сказал, попрания прав человека. Поэтому любая независимая, реально работающая правозащитная организация воспринимается властями Чеченской Республики как враг, от которого надо избавиться. А из Чечни либо хорошие новости, либо никаких – вот их главный лозунг, под которым осуществляется контролирование потока информации из этой республики.

И еще опаснее для властей Чеченской Республики, если какие-то люди показывают, что можно и нужно бороться за свои права с помощью права, что нужно и можно отстаивать свои честь, достоинство. Это же тоже неприемлемо властям Чеченской Республики. Это тоже им представляется угрозой для их режима. Там установлен тоталитарный режим.

Вспомните 37-й год, Советский Союз. Въезжая в Чеченскую Республику, попадаешь ровно, как мне представляется, в атмосферу, подобную той, которую мы знаем из воспоминаний, из документов, из книг про 30-е годы в Советском Союзе. В первый момент кажется, что вроде все хорошо: люди ходят, отстроен город, строительство... Внешне хорошая картинка. А под этой картинкой мы видим страх, часто подавленное состояние людей, боязнь говорить что-либо на тему реального положения в республике и, конечно, страшное социальное неравенство. Все это реально существует на части территории России. И очень страшно властям Чеченской Республики, чтобы какая-то правда вышла за пределы республики. Надо оставить только глянцевую картинку.

Представьте, в 37-м году вдруг в СССР продолжает работать какая-то независимая структура, которая говорит о правде, о праве, о необходимости защищать свои права. Как с ней бы поступили? Ровно то же самое мы сейчас видим в Чечне.

Владимир Кара-Мурза-старший: А насколько топорный избрали прием для расправы с Оюбом Титиевым – то, что подбросили ему наркотики?

Олег Орлов: Это же не первый случай, когда таким топорным способом расправляются с людьми, которые неугодны по тем или иным причинам руководству этой республики. Руслан Кутаев, несмотря на нежелание господина Кадырова вспоминать 23 февраля как день депортации чеченского народа... 23 февраля – это праздник, День защитника Отечества, и нечего в этот день вспоминать о плохом. "А вспоминать будем 10 мая – в день похорон Ахмата-Хаджи Кадырова. Этот день и будет у нас днем поминания всех трагедий, которые случились в разное время с чеченским народом", – вот что предложил своему народу господин Рамзан Кадыров.

И нашелся человек, который с этим не согласился, – Руслан Кутаев, который, несмотря на подобную позицию руководства, собрал конференцию, посвященную депортации 23 февраля 44-го года чеченского народа. А дальше произошла ровно такая же дикая, топорная фальсификация. Ему даже не подбрасывали наркотики, а его просто увезли из дома, привезли в Грозный, где высокие должностные лица Чеченской Республики его избили, потом увели в подвал пытать. А потом это все было оформлено, что якобы случайно сотрудники полиции нашли у него наркотики. Но все это развалилось в суде. Петр Иванович Заикин был защитником Руслана Кутаева. Но ведь никому не важно, что происходит в суде, как разваливаются доказательства вины. Суд выполняет волю руководства. И он был осужден.

А затем был Жалауди Гериев, журналист интернет-издания "Кавказский узел". Это интернет-издание объявлялось неоднократно Рамзаном Кадыровым голосом, враждебным республике. Жалауди Гериеву тоже абсолютно топорно подбросили наркотики. Его сняли при свидетелях с автобуса, когда он ехал в аэропорт, чтобы улетать на семинар за пределы Чечни. Его при свидетелях увезли, пытали, привезли потом на кладбище некое. Его другие полицейские захватили – якобы он там уединился, чтобы употребить наркотики. Какие наркотики?! У него в кармане билет был, когда его брали, он должен был лететь, но никого не интересуют все эти доказательства. Суд берет под козырек и исполняет указание руководства республики.

И вот теперь абсолютно демонстративная, наглая, понимая, что они действуют топорно, фальсификация, скажем прямо, уголовного дела против Оюба Титиева. Это наплевательское отношение к какой-то видимости права, хоть какого-то представления хоть каких-то доказательств – это тоже позиция показать: "Что хочу, то и ворочу. А мне плевать. Вы говорите что угодно, а мы, несмотря на нормы права, будем поступать по-своему".

Владимир Кара-Мурза-старший: Петр Иванович, действительно ли напоминает этот случай с арестом Руслана Кутаева?

Петр Заикин: Даже во многом превосходит. В случае с Кутаевым у них инсценировка была единичная, то есть они приехали, забрали его из дома брата, а потом состряпали документы, как будто он был задержан в состоянии наркотического опьянения где-то на улице, хотя его забрали из гостей, была встреча родственников.

В случае с Оюбом Титиевым цинизм поражает. Его остановили в 9:05, когда он ехал на своем автомобиле, сотрудники полиции Курчалоевского ОМВД, видимо, потому что на их машине была надпись "ГБР" (группа быстрого реагирования). Они, как правило, работают по месту района, где дислоцируются, по месту нахождения. Они якобы произвели досмотр и якобы изъяли пакет с наркосодержащим веществом. И пока Оюб с одним полицейским стояли возле багажника и осматривали, второй вне контроля Оюба залез под переднее правое сиденье автомобиля и там что-то якобы обнаружил. Этими сотрудниками и еще третьим, который был водителем автомобиля, Оюб был доставлен в РУВД. Лицо, представившееся начальником уголовного розыска, требовал от него признаний. Оюб занял принципиальную позицию: "Будем делать все по закону. Доказывайте". Они длительное время его убеждали заняться самооговором, он этого не сделал.

После этого ему отдали ключи от машины, отдали документы на автомобиль и паспорт. Я сейчас могу что-то упустить. Не отдали травматический пистолет, который был у него с собой, и еще часть вещей, которые были в сумке. Сказали сесть в автомобиль за руль, с ним сел сотрудник полиции ОМВД по Курчалоевскому району в гражданской форме одежды и сказал ему ехать на то место, где его задерживали. Когда они подъезжали к этому месту, там находились сотрудники Дорожно-патрульной службы, которые остановили автомобиль, снова начали его досматривать, начиная с багажника. А потом якобы обнаружили снова под сиденьем тот же пакет, который за час до этого якобы уже был обнаружен. Они его не трогали. Была приглашена следственная группа, то есть следователь и эксперт, двое понятых и, по-моему, еще один сотрудник был, которые вели осмотр так называемого места происшествия. То есть, по сути, под видом следственного действия была осуществлена фальсификация доказательства, которую сейчас пытаются использовать для обвинения Оюба в совершении противоправной деятельности, связанной с незаконным оборотом наркотических средств.

Владимир Кара-Мурза-старший: Как я понимаю, это распространенная практика. Руслан Кутаев был жертвой правоохранителей, а сейчас – Оюб Титиев.

Александр Черкасов: Одно дело, что общественных активистов, журналистов и правозащитников пытаются представить наркоманами и судят по 228-й статье, другое, традиционное для этих мест занятие – это пытаться давить на людей, используя родственников. Оюбу Титиеву угрожали при первой же беседе в Курчалоевском РУВД фабрикацией уголовного дела против его ближайших родственников. Угрозы потом продолжились.

В ночь с 9-го на 10 января в доме Оюба Титиева провели осмотр сотрудники Министерства внутренних дел, но ничего не нашли. Днем они вновь туда явились. Но искали они не какие-либо доказательства по делу о наркотиках, они искали сына и брата Оюба. И очень возмутились, когда сына и брата Оюба Титиева там не нашлось. Они сказали, что сын и брат должны на следующий день явиться к участковому уполномоченному МВД. Зачем сын и брат? Очень просто – на них можно оказывать давление, требуя от Оюба самооговора. К сожалению, это тоже распространенная практика. И прочие способы давления.

В пятницу Оюба Титиева должны были отвезти не в ИВС Шалинского района, потому что в ИВС человека содержат, если вывозят на следственные действия, а в выходные дни следственных действий не бывает. В пятницу его должны были отправить в следственный изолятор, но его оставили в изоляторе временного содержания, куда имеют доступ оперативники МВД, которые могут без всякого контроля оказывать давление на сидящего там человека.

Кроме того, печальная и неприятная подробность. Оюб Титиев зубы вдруг стал лечить. Ему должны были 9 января ставить мост. Он был без зубов, ему мост должны были поставить. И в это время его задерживают. И вот уже скоро неделю он практически без зубов, он есть нормально не может. Бульон пить может. Ему стали передавать жидкую пищу, когда стало ясно, в чем дело. Петр Иванович, по-моему, тоже ходатайствовал о том, чтобы допустили к Оюбу дантиста, чтобы поставили злосчастный мост. Так нет, человека держат без зубов, и это вполне жестокое обращение.

Понятно, что к делу привлечено внимание. Но и в этом случае с человеком ведут себя так, чтобы он чувствовал себя не под властью закона, а под полной властью тех, кто его задержал. И это, по нашему мнению, опасно.

Кроме того, опасность угрожала его родственникам. Ну, российские власти еще как-то думают о своем престиже, о том, чтобы не выглядеть полными людоедами. Мы ходатайствовали об обеспечении безопасности родственников Оюба Титиева. К кому обращаться? На прошлой неделе было передано обращение Владимиру Путину, подписанное Людмилой Михайловной Алексеевой, Светланой Алексеевной Ганнушкиной и мною. Его передал Дмитрий Муратов во время встречи главных редакторов СМИ с президентом. И теперь президент знает о том, что происходит. И мы знаем, что президент знает, что происходит.

Владимир Кара-Мурза-старший: А какие международные правозащитные организации уже высказались за освобождение Оюба Титиева?

Петр Заикин: Есть достаточно большой перечень. Я видел около десятка наименований, среди них те организации, которые на слуху. Документы, которые непосредственно относятся к обращениям внесудебным, на данном этапе стороной защиты не использовались, только в качестве характеризующих материалов, когда люди выступали с поручительством. То есть уважаемые, авторитетные правозащитники, например, когда обращался комиссар Совета Европы по правам человека. И как характеризующие материалы при избрании меры пресечения на них ссылались. Что же касается обращения различных правозащитных организаций, где речь идет об обращении без характеризующих материалов, мы пока это никак не использовали. Это лишь способ, я полагаю, обратить внимание общественности на те грубейшие нарушения, которые имеют место на данный момент.

Александр Черкасов обратил внимание на слабый контроль федеральных властей. Мне хотелось бы обратиться к федеральным властям, а не к властям субъекта Федерации. Я к Рамзану Ахматовичу Кадырову обращаться не буду. Я не очень верю, что от этого будет какой-то эффект. У меня есть обращение к федеральным властям, в том числе и к президенту Российской Федерации. Пожалуйста, постарайтесь навести порядок в Чечне. До каких пор такие люди, как Оюб Титиев, могут себя чувствовать незащищенными? Человек занимался общественно полезным делом, ни в чем компрометирующем никогда не был замечен. У него даже административного взыскания никогда не было. И когда такие абсурдные обвинения выдвигаются в отношении таких людей, как Оюб Титиев, и это проходит, как будто так и надо, – это же расценивается как угодное дело для федеральных властей, это показатель слабости федеральной власти на территории Чеченской Республики. Я прошу обратить на это внимание.

У меня богатый жизненный опыт, связанный с Чеченской Республикой, я в разных ипостасях здесь выполнял свои обязанности. И мне обидно, что в данной ситуации федеральная власть, как мне кажется, утрачивает контроль над этим регионом. Как адвокат я вижу, что права граждан Российской Федерации, которые проживают в Чеченской Республике, в данном случае недостаточно хорошо защищены федеральными органами власти. И на это все-таки нужно обращать внимание, иначе это может закончиться крайне печально.

Владимир Кара-Мурза-старший: У меня есть список нескольких организаций, которые высказались в поддержку Оюба Титиева, дали за него поручительство: Норвежский Хельсинкский комитет, Human Rights Watch, Международная федерация за права человека и многие другие.

Александр, эти громкие названия правозащитных организаций должны как-то повлиять на российские и на чеченские власти, чтобы повнимательнее отнеслись к "делу Оюба Титиева"?

Александр Черкасов: Может быть, это повлияет на российские власти. Потому что "дело Оюба Титиева" – это проблема не только для него, не только для его семьи, друзей и коллег, это уже проблема для России. Это политическая проблема. Человек, который широко известен своей ненасильственной деятельностью, своей работой, становится жертвой фальсификации уголовного дела. И резонанс в мире большой.

Вы говорили о том, что с заявлениями выступают правозащитные организации. Но ведь и посольства, и правительства, и чиновники разных стран тоже выступают с дипломатическими демаршами. Наталью Эстемирову знали шире. Другое дело, что до какого-то момента она была не очень публичным человеком. Анна Степановна Политковская ее прикрывала и старалась, чтобы ее имя нигде не проскальзывало. И только после гибели Политковской Наташа Эстемирова начала писать открыто.

Оюб не писал, но он широко известен. И если что-то случается с ним, то не с рядовым человеком пытаются сделать страшное, а пытаются сделать страшное с широко известным за пределами России человеком. И если российские власти хотят получить еще одного политзаключенного по "наркотической" статье – пожалуйста. Такая "слава" очень полезна.

Я напомню, что в этом году у нас планируется чемпионат по футболу, а разного рода происшествия такого характера не красят имидж страны. Я могу напомнить, что много разговоров о том, достойны мы или не достойны принимать этот чемпионат. Ну, вот еще одна гирька на ту чашу весов, что, нет, лучше не надо. Если кто-то заботится об имидже России, наверное, им стоит подумать. В данном случае я говорю отнюдь не о властях Чечни, а о Кремле и прочих обитателях города Москвы. Вам нужны такие проблемы? А они только начинаются.

Владимир Кара-Мурза-старший: А насколько убедительны слова пресс-секретаря Кадырова Альви Каримова, который заявил Интерфаксу, что на его детей никто не оказывает давления, от него не требуют признательных показаний, а его семье никто не угрожает?

Петр Заикин: Я думаю, что человек либо глубоко заблуждается, либо говорит откровенную ложь. Я общался со своим клиентом. Я получил от него информацию, что на него оказывалось давление. Могу сказать, что давление оказывалось путем угроз, что в отношении его родственников будут уголовные преследования. Например, в отношении сына – по статье 208 Уголовного кодекса Российской Федерации. Эти угрозы он цитировал непосредственно в ходе судебного заседания. Я ни секунды в этом не сомневаюсь, потому что абсолютно аналогичная ситуация была у Руслана Кутаева, а это то дело, которым я занимался. Сценарий абсолютно тот же. Производились задержания его родственников, они удерживались ровно до тех пор, пока им было необходимо для выполнения тех или иных задач. То есть с ситуацией, когда на территории Чеченской Республики используется способ воздействия через родственников, я уже сталкивался. Я знаю об этом из общения со своими коллегами, и это меня ничуть не удивляет.

Я подчеркиваю, что на это должны обратить пристальное внимание федеральные власти. Я не говорю о тех органах, которые представляют федеральную власть в Чеченской Республике, я говорю о вышестоящих организациях: Министерство внутренних дел Российской Федерации, Следственный комитет Российской Федерации, Генеральная прокуратура Российской Федерации. Уже давно пора обратить внимание на те дела, которые вызывают повышенное количество вопросов с точки зрения фальсификации доказательств. Когда такие дела приобретают не только резонансный характер, но и массовый, идет огромная дискредитация федеральной власти, это указывает на слабость федеральной власти, которая не может обеспечить соблюдение законов в отношении своих граждан в отдельно взятом субъекте Федерации. А когда подрывается доверие к власти, то это может повлечь крайне негативные последствия.

С Чеченской Республикой уже было множество неприятных историй, на которые обращали внимание. Я имею в виду события, связанные с двумя войнами и иными печальными событиями. Федеральная власть, конечно же, смогла остановить какие-то негативные моменты, связанные с боевыми действиями. Однако и отстаивать права конкретного гражданина она обязана. В данном случае, когда речь идет о фальсификации уголовных дел, это тоже проблема, и ею нужно заниматься – и в "деле Оюба Титиева", и в "деле Руслана Кутаева", и в делах многих других лиц, в отношении которых при возбуждении уголовных дел массово нарушалось законодательство Российской Федерации.

Владимир Кара-Мурза-старший: А насколько достоверна информация, что семья Оюба Титиева покинула Чечню?

Александр Черкасов: Это хорошая новость: семья покинула Чечню, то есть на них не могут оказывать давление, требуя от человека самооговора.

Другое дело, что это симптом применения таких методов. Мы уже почти 10 лет находимся в ситуации, когда никто не может никак контролировать и не может расследовать действия чеченских силовых структур, подконтрольных властям Чеченской Республики.

Было такое время, когда были разные силовые структуры в Чечне, сформированные из этнических чеченцев, после 2003 года. Кто-то подчинялся Министерству внутренних дел Российской Федерации, кто-то – Федеральной службе безопасности, кто-то – Министерству обороны. Они все нарушали закон, но они как-то контролировали друг друга. И после того, как в 2006-2007 годах были расследованы два дела, по сути, о фальсификации контртеррора структурами, подчиненными местным властям, дело так называемого Антитеррористического центра и дело бойцов Патрульно-постовой службы, которые объявляли террористами совершенно невинных людей, убивали их, а после этого получали повышение, после того, как такое расследование было проведено федеральными структурами МВД и ФСБ, Рамзан Кадыров предпринял последовательные и систематические усилия. И в результате там нет федеральных структур, имеющих в своем составе этнических чеченцев, способных вести оперативно-розыскную деятельность в республике.

То, что после этого происходило, – полное бессилие федеральных структур, таких как Следственный комитет, когда к следователям Следственного комитета не ходят бойцы Патрульно-постовой службы на допрос, невозможность расследовать какое-либо дело, когда бойцы СОБРа отказываются с полковником Следственного комитета идти в расположение чеченского ОМОНа на следственные действия: "Нас всех поубивают!" Тогда полковника Следственного комитета сопровождал Игорь Каляпин, правозащитник из России. По сути, правозащитники остались одними из немногих, кто занимался независимым мониторингом ситуации в Чечне, независимым освещением положения с правами человека в республике.

Республика выпадает из правового поля давно, и не без участия федерального центра, она выпадает из-под контроля федерального центра. Она выпадает вообще из поля закона. И фабрикация дела против Оюба Титиева – это попытка закрыть одну из последних возможностей, одну из последних структур, одну из последних групп людей, которые эту работу вели.

Оюб Титиев понимает, что находится в опасной ситуации, но, видимо, такой наглости он не ожидал. Он помог очень многим людям разных национальностей, потому что среди дел, которыми занимались его коллеги, были и дела, например, русских пенсионеров, которые годами не получали пенсии, которые были лишены жилья. Вне зависимости от национальности он помогал людям. Арест и фабрикация уголовного дела против Оюба Титиева – это не кавказские местные дела, это и наступление на "Мемориал" в целом. "Дело Дмитриева", теперь "дело Титиева". Это наступление и на российское гражданское общество в целом. Потому что Оюб Титиев чеченец, но он коллега всех российских независимых общественных активистов. Это наступление на право, на свободу слова, на что хотите. Это очень опасная черта.

И мы призываем к солидарности, в частности к солидарности обычных жителей в Чечне, автолюбителей, которые ездили 9 января на своих машинах, у кого были включены видеорегистраторы. Ситуацию, когда человека вначале увозят в райотдел, потом вывозят из райотдела, потом опять везут, можно ведь подтвердить по показаниям видеорегистратора какой-нибудь машины, которая случайно проезжала мимо. Может быть, люди боятся выступать открыто, но нам очень нужна помощь в защите нашего друга и коллеги. Международная солидарность – это хорошо, но хотелось бы, чтобы и Россия, и Чечня, неравнодушные люди тоже приняли посильное участие в этом.

Владимир Кара-Мурза-старший: Петр Иванович, насколько правдоподобно выглядит информация, что семье Оюба Титиева поступают угрозы, а они из соображений безопасности покидают республику?

Петр Заикин: Часть семьи действительно покинула республику – те лица, в отношении которых угрозы имели место. Те, в отношении которых угроз не было, насколько я знаю, никаких шагов по выезду из республики не предпринимали.

Что касается их решения выехать из республики, то я нахожу его правильным. Практика показывает, что от угроз к делу переход очень быстрый. И если человек не желает стать жертвой фальсификаций, не желает способствовать принуждению Оюба к самооговору, конечно, такое решение является абсолютно правильным. И в данной ситуации, я думаю, Оюбу будет намного легче отстаивать свою позицию при отсутствии внешнего давления на него.

При этом не нужно забывать, что у чеченцев большие семьи. Ведь в понятие "семья" в Чечне вкладывается не только жена, дети, отец, мать, дедушка, бабушка, это понятие намного шире – более дальние родственники. И в данной ситуации мы можем ожидать любой подлости со стороны так называемых сотрудников правоохранительных органов, которые готовы нарушить закон ради того, чтобы сфальсифицировать доказательства в отношении Оюба Титиева.

Владимир Кара-Мурза-старший: А как характеризует история вокруг Оюба Титиева ситуацию с правами человека в Чеченской Республике?

Александр Черкасов: Ситуация чудовищная. Но она чудовищная теперь еще и по наглости. Когда комментирующие эту ситуацию в прошлом общественники, а ныне включенные в структуры местной власти говорят, что они не знали, что в Грозном действует "Мемориал", это показывает, что либо люди очень боятся, либо люди что-то очень хорошо забыли.

Действительно, это напоминает 30-е годы. С другой стороны, политический Красный Крест, который возглавляла Екатерина Пешкова, который помогал политзаключенным в ГУЛАГе, в последние годы почти ничего не мог сделать. Политический Красный Крест был закрыт в январе 38-го года – в разгар "большого террора". И это был, наверное, некоторый знак, некоторый симптом.

Мы уже очень давно работаем на Кавказе, в редких случаях имея возможность помочь людям на месте. В каких-то случаях удается добиться справедливости в Страсбурге, в Европейском суде по правам человека. Это каждый раз праздник, когда то ли в местных судах, то ли в Верховном суде, но не покидая территорию России, удается восстановить чьи-то права. Таких праздников мало. И сейчас у нас абсолютно не праздничное настроение, потому что мы вынуждены защищать своих, по сути, защищать самих себя вместо того, чтобы помогать другим людям. Но Оюб наш товарищ, он один из нас.

Друзья мои, то, что произошло с ним, может произойти со всяким. Наркотики подкидывают не только в Чечне. Это касается каждого. Фабрикация уголовного дела касается каждого активиста. Защитить Оюба Титиева – это дело не только "Мемориала", не только правозащитников, работающих на Кавказе, это дело всех тех, кто думает о будущем своем и о будущем России.

Владимир Кара-Мурза-старший: Можно ли сказать, что деятельность "Мемориала" в Чеченской Республике сейчас парализована?

Александр Черкасов: Конечно. Мы сейчас занимаемся только одним этим делом. И ничего важнее нет. Потому что после того, как была убита Наташа Эстемирова, мы уже значительно хуже и значительно меньше работаем. Люди перестали идти. "Вы себя защитить не можете. Как же вы нас сможете защитить?" Действительно, кто мы такие, если не можем защитить своих?.. Но, защищая Оюба, мы защищаем еще и право вообще, и не только в Чечне. Это касается каждого.

Владимир Кара-Мурза-старший: А если все закончится хорошо, может быть, Оюбу опасно оставаться в республике?

Александр Черкасов: Давайте дойдем до этого "хорошо". Давайте сделаем все для этого "хорошо", а потом будем говорить, что мы тогда устроим, когда будет хорошо. Пока нужна помощь здесь и сейчас, а не в будущем.