Между патриархатом и модернизацией

В представлении значительной части российских экспертов, журналистов и российского общества в целом, современный Северный Кавказ предстает архаичной патриархальной территорией, гирей висящей на ногах «прогрессивной России», мешающий двигаться ей к вершинам современной цивилизации. Из этого распространенного представления родился и известный призыв русских националистов - «Хватит кормить Кавказ!», ставший в значительной мере лозунгом и части российских либералов.

Между тем действительность гораздо сложней. В реальности это регион, в котором последнюю четверть века начались стремительные социальные процессы. Хочет этого кто-то или нет, но традиционное аграрное общество и здесь уходит в историю – На Северном Кавказе идет интенсивная урбанизация. Регион, а вернее, конгломерат регионов, мучительно ищет свою новую идентичность в быстро меняющемся мире, апеллируя то к современному гражданскому праву, то к тем или иным патриархальным традициям.

Именно об этих тенденциях в значительной мере зашла речь на состоявшемся недавно в Москве круглом столе, посвященном обсуждению роли государства, общества и СМИ в защите прав женщин на Северном Кавказе.

Кто-то из классиков сказал, что отношение к женщине - это камертон, при помощи которого можно судить о прогрессивности или реакционности общества в целом. Если мы примерим этот критерий к Северному Кавказу, то увидим, что, по сравнению с советскими временами, здесь произошел явный откат назад.

В семейно-личностной сфере женщины почти во всех республиках Северо-Кавказского федерального округа лишены многих важнейших прав. В том числе, фактически, права на частную жизнь. Пока девушка не замужем, она находится под строгим приглядом своего отца или братьев, а если их нет, то дяди или кого-то еще из родственников-мужчин. После замужества она живет под суровым контролем мужа, который имеет на нее все права. В случае развода женщина лишается права на ребенка, которого обычно передают даже не столько отцу, сколько его родне.

Если девушка забеременела вне брака, то отцу или другим ее родственникам-мужчинам обычай вменяет почти в обязанность так называемое «убийство чести». Впрочем, насколько этот обычай традиционен для Кавказа - еще большой вопрос. По словам старшего аналитика Международной кризисной группы Екатерины Сокирянской, так называемые «традиции» на Северном Кавказе сегодня «конструируются заново» властями республик этого региона. В особенности, это характерно для Чечни.

Так, например, Сокирянская рассказала, как ее, когда она преподавала в Грозненском университете, как-то не пустили в его здание из-за коротких, как показалось охраннику, рукавов блузки и непокрытой головы. Между тем, по ее словам, подобные претензии в корне противоречат как раз чеченским обычаям, в рамках которых мужчина, какой бы пост он ни занимал, не имеет права делать указания посторонней женщине. Это находится в компетенции только кого-то из ее родственников - отца, брата, дяди. Указания «чужой» женщине, что ей делать, в чеченской традиции воспринимается, как оскорбление.

По общему мнению участников круглого стола - социологов, политологов, правозащитников и журналистов, ни в исламе, ни в традиционных правилах северокавказских народов (адаты), например, нет понятия «убийство чести». Не говоря уж о том, что, как выразилась шеф-редактор дагестанского интернет-журнала «Даптар» Светлана Анохина, в самом этом новоиспеченном «обычае» «нет ни чести, ни достоинства».

По мнению Анохиной, это скорее можно квалифицировать как «убийство доверия», потому что жизни лишают «аморальную» по чьему-то мнению, жену, сестру, дочь, то есть близкого человека, который доверяет мужчине. Кроме того, она считает это «убийством подчинения», потому что «убийца подчиняется «закону», который соблюдается им самим только в силу того, что на него в его сообществе оказывается колоссальное давление». В связи с этим Анохина призвала коллег-журналистов «начинать со словаря» и не употреблять выражений вроде «убийство чести» поскольку подобные слова морально оправдывают такие преступления.

Координатор программы «Гендерная демократия» филиала Фонда им. Генриха Белля в России Ирина Костерина отметила, что, «традиционные» правила поведения, представления о том, как надо выглядеть или вести себя, на Северном Кавказе постоянно меняются. Скажем, после очередного выступления по местному телевидению президента Чечни, «выясняется, что с завтрашнего дня женщины должны одеваться так-то и это традиция, уходящая корнями в тысячелетия. Но через пару месяцев выясняется, что чеченская женщина должна одеваться по-другому».

При этом, как отмечает Костерина, подобное происходит не только по отношению к женщинам, но и к мужчинам. По ее словам, на них оказывается достаточно сильное давление с целью установить правила того, как должен выглядеть «настоящий чеченский мужчина» и каких норм поведения он должен придерживаться. По информации эксперта, за последние несколько месяцев в Чечне проводились так называемые публичные «гражданские казни» мужчин за те или иные проступки, в ходе которых нарушителей старались как можно сильнее унизить – вплоть до того, что с них снимали одежду. Как отмечает специалист, тем, кто подвергся подобным экзекуциям, на Кавказе сложно сохранить лицо.

По словам Костериной, многие молодые люди в регионе сегодня напуганы, поскольку не знают, за что завтра могут подвергнуться подобной процедуре: «то штаны надо закатывать, то не надо, то бороду можно носить, то нельзя», говорят они.

«Правила непонятны, правила меняются, на что опереться?», - задается вопросом Костерина. По ее словам, власть в регионе «формирует какое-то непонятное облако из довольно ситуативных вещей» и может отсылать новые правила к адатам (народным обычаям), говорить, что это «наша традиция», но по незнанию приписывает к этому то, что обычаями на данной территории никогда не было.

Если что и пронизывает все северокавказские республики, так это патриархат, задающий иерархию в отношениях между женщиной и мужчиной, у которого в этой системе координат оказывается больше сил и прав, а также между старшей женщиной (свекровью) и младшей (снохой), у которой вообще никаких прав и даже своего места в доме зачастую нет, отмечает Костерина.

Председатель комитета «Гражданское содействие», член совета правозащитного центра «Мемориал» Светлана Ганнушкина в этой связи отмечает, что женщина на Северном Кавказе рассматривается многими местными мужчинами только как «инкубатор». Правозащитница считает, что можно провести определенную параллель между положением женщин во Франции 1940-х годов, где мужчины, униженные поражением от фашистской Германии, отыгрывались на женщинах, «сотрудничавших» с оккупантами. В частности, тогда там была распространена практика за «аморальное» поведение стричь провинившихся налысо.

Некоторые нынешние кавказские мужчины, зачастую не способные заработать достаточно денег (очень часто семьи содержат именно женщины) и найти свое место в меняющемся мире, компенсируют свои комплексы именно семейным насилием, полагает она.

В свою очередь, руководитель исследовательского центра RAMCOM Денис Соколов отмечает, что ориентация то на светское право, то на мусульманское и попытки создания каких-то совершенно новых обычаев на Северном Кавказе во многом отражают турбулентность общества, последние 25 лет находящегося в состоянии перехода от традиционного аграрного к современному индустриальному. По его словам, «распадается та структура, которая поддерживала относительно высокий статус мужчины и относительную защищенность женщины».

Эксперт полагает, что традиционная структура кавказского общества «в большей степени пострадала от глобального рынка, чем от Российской империи и советской власти». Более того, по словам Соколова, «советская власть законсервировала джамааты (мусульманские общины, - «Росбалт») на долгое время». Но сейчас, когда три-четыре современных импортных комбайна, для которых требуется соответственно всего три-четыре комбайнера, заменяют всю рабочую силу многотысячного села, такое количество работников в сельской местности просто не нужно. В связи с этим на Северном Кавказе последнюю четверть века шла массовая миграция сельских жителей в города.

Масштаб грандиозных социальных изменений в регионе специалист продемонстрировал на примере столицы Дагестана. По словам Соколова, за четверть века население Махачкалы существенно выросло именно за счет приезжих из сел (согласно данным Госкомстата, численность населения города увеличилась с 317 тысяч человек в 1991 году до 576 тысяч человек в 2013 году, - «Росбалт»).

Соответственно, лишенные почвы, в значительной степени маргинализированные новые горожане апеллируют то к одним, то к другим традициям. «Достаточно сказать, - отмечает эксперт, - что сегодня многие семьи в Махачкале в большей степени исламские, чем когда-то были семьи на селе».

Выход из этого мог бы состоять в массовом светском просвещении населения Северного Кавказа. Но о чем тут говорить, если в нынешней Российской Федерации клерикализация общества, апелляция к «традиционным» ценностям, стала практически государственной политикой?

Источник