Имидж или жизнь

По материалам ПЦ «Мемориал» 15 июня 2015 года на сайте «Новые Известия» опубликована статья «Имидж или жизнь».
 
20 лет назад был совершен самый громкий теракт в новейшей истории России – басаевский рейд в Буденновск

В середине июня 1995 года весь мир следил за драматическими событиями в небольшом ставропольском городке Буденновске, где отряд террористов захватил около двух тысяч заложников и забаррикадировался в больнице. Противостояние продолжалось несколько дней. После неудачной попытки штурма премьер-министр Виктор Черномырдин принял решение отпустить террористов в Чечню в обмен на жизнь заложников. Споры о правильности этого решения продолжаются до сих пор.

Лично у меня нет никаких сомнений в оценке решения премьер-министра – благодаря Виктору Степановичу около двух тысяч человек остались в живых. В их числе и я. Двадцать лет назад у меня были все шансы погибнуть либо при очередном штурме больницы, либо при атаке спецназа на автобусную колонну с заложниками. Но штурм не состоялся, и мы остались в живых...

Захват степного городка Буденновска в июне 95-го стал полной неожиданностью не только для российских властей, но и практически для всех. Чечня в ту пору была в плотном кольце федеральных войск, военная операция «по восстановлению конституционного строя» была в самом разгаре, и Москва не жалела солдатских жизней, снарядов и бомб для усмирения сепаратистов. Авиация безжалостно бомбила Грозный, несмотря на то что в подвалах города пытались укрыться тысячи мирных жителей. Армейская артиллерия, не считаясь со случайными жертвами, массировано обстреливала села, в которых предполагалось наличие боевиков... Генерал Дудаев, президент взбунтовавшейся Ичкерии, оказывал упорное сопротивление федеральным войскам, но его отряды за пределы республики выбраться не могли.

Сеть блокпостов, многочисленные подразделения федеральных войск по периметру республики надежно, казалось, прикрывали остальную Россию от дудаевских мятежников. Но отряд Басаева в ночь на 14 июня вырвался из Чечни...

Несколько дней спустя уже в буденновской больнице Басаев рассказывал мне под видеозапись, что никаких проблем с выездом из Ичкерии у него не было. Три КамАЗа с боевиками в сопровождении милицейского «жигуленка», в котором тоже сидели террористы, спокойно преодолевали один блокпост за другим. Чтобы машины не досматривали, на каждом блокпосту просто платили деньги. И ехали дальше. По словам Басаева, конечной целью его отряда была Москва. Планировалось два варианта – либо так и ехать колонной до столицы, либо в аэропорту Минеральных Вод захватить самолет и на нем долететь до Москвы. А там – рвануть на Кремль или на Белый дом...

В Буденновске террористы оказались случайно. Они уже проехали мимо этого городка, но на выездном пикете ГАИ колонну остановили сотрудники милиции, которые отказались взять деньги. Они потребовали открыть грузовики для досмотра, а когда басаевцы отказались это сделать, предложили колонне проехать к городскому отделению милиции. Так, уже в сопровождении настоящих гаишников, колонна вернулась в город. У здания милиции колонна остановилась, и неожиданно для всех из кузовов машин высыпало более сотни боевиков, которые открыли шквальный огонь и по сотрудникам ГАИ, и по милиционерам внутри здания. Террористы, стреляя, рассыпались по улицам, захватив здание администрации, здание детского творчества и многие другие здания мирного городка, который спокойно жил вдалеке от войны и никоим образом не ожидал такой атаки. Сгоняя случайно подвернувшихся людей из административных зданий, с улиц и магазинов в колонну, террористы повели эту колонну на окраину города к больнице. По дороге безжалостно расстреливали милицейские экипажи, людей в форме и просто случайных прохожих. В захваченной больнице в руках террористов оказались не только более тысячи пациентов, включая рожениц родильного отделения, но и сотни людей, пригнанных из города. О точном числе заложников тогда не знал никто. Но уже говорили о тысячах...

В течение суток в городок слетелись едва ли не все руководители силовых структур страны. Отряды спецназа плотным кольцом окружили больницу, на подступах развернули бронетехнику, над городом стали барражировать военные вертолеты. Штаб спецоперации связался с Басаевым и потребовал освобождения заложников, но Басаев выдвинул встречные требования – прислать к нему журналистов и прекратить боевые действия в Чечне. Пока в штабе разрабатывали тактику действий и советовались с Москвой, басаевцы расстреляли пять заложников из числа захваченных на улице летчиков местного вертолетного полка. И тогда в штабе приняли решение штурмовать больницу. На рассвете 17 июня отряды спецназа ФСБ и МВД пошли на штурм. С обеих сторон начался шквальный огонь. Боевики выставили в окна больницы заложниц, которые должны были махать белыми простынями, а сами из-за их спин стреляли по бойцам спецназа. Сотрудникам «Альфы» удалось проникнуть на первый этаж больницы и освободить несколько десятков заложников, но дальнейший штурм захлебнулся. Из штаба пришла команда отступить на исходные позиции. И снова начались долгие консультации с Москвой...

К ночи было принято решение отправить к Басаеву десять журналистов из ведущих российских СМИ. Штаб утвердил список, в который мне попасть не удалось. Но вместе с журналистами в больницу решили передать для заложников хлеб и печенье. В темноте стали загружать медицинскую «таблетку» продуктами, и я в этой суматохе забрался в машину, спрятавшись за мешками с хлебом. На подступах к больнице у последней линии оцепления нас уже никто пересчитывать не стал, и мы с фоторепортером и моим другом Володей Машатиным, схватив носилки с хлебом, пошли вперед, не дожидаясь проверки. На входе в больницу нас с коллегами встретили боевики. Проверили, нет ли у нас оружия, забрали носилки с продуктами и провели на второй этаж, где в холле уже сидели рядышком Басаев и депутат Кашпировский. Кашпировский пришел в больницу для переговоров еще днем и теперь открыл пресс-конференцию, заявив, что останется с заложниками до конца, чтобы не допустить больше штурма и новых жертв. А Басаев вновь потребовал от Москвы прекращения боевых действий в Чечне и начала прямых переговоров с дудаевцами....

Когда телекамеры были выключены, Кашпировский, воспользовавшись темнотой, пристроился к журналистам и вместе с ними покинул больницу. На экраны он уже попал, на фоне беды мелькнул и рисковать дальше уже не видел смысла. Вместе с прессой Басаев отпустил и нескольких женщин. В этот момент я и попросил его оставить меня в больнице. Он равнодушно пожал плечами, бросив: «Если хочешь – оставайся». И дал команду одному из террористов не спускать с меня глаз. Володя Машатин попробовал меня отговорить, потом быстро «щелкнул» на прощание пару раз своим фотоаппаратом, пожелал удачи и скрылся с журналистами во тьме. А я вернулся на второй этаж и сел среди заложников в коридоре.

 Это была одна из самых долгих, нервных и отчаянных ночей в моей жизни. Каждый миг, каждый метр и каждое дыхание больничных коридоров были пронизаны страхом. Заложники, тесно прижавшись друг к другу, чтобы оставаться в простенках между окнами и дверями, напряженно прислушивались к ночной тишине, с ужасом ожидая очередного штурма. Все хорошо знали, что во время того, первого штурма, 28 заложников были убиты. Их труппы оставались лежать в палатах, коридорах и подвале больницы. Никому не хотелось пополнить этот счет. Даже боевики, при всей их нарочитой браваде, явно нервничали и старались держаться подальше от окон. Рассвета ждали все, не смыкая глаз и считая минуты...

Утром стало спокойнее, и все расслабились, благодаря судьбу, что пережили эту ночь. Я зашел к Басаеву и попросил разрешения походить по больнице и пообщаться с заложниками. Он не стал возражать и отправил со мной все того же охранника. Я бродил по этажам, по подвалу, куда террористы согнали отдельно всех мужчин и усиленно охраняли, я общался с изможденными людьми, снимая на видеокамеру и их монологи, и реплики террористов, и убитых...

Вернувшись к Басаеву, который развернул свой штаб в кабинете главврача, я стал выяснять у него – ради чего все эти ужасы: убитые женщины, дети, больные... И он тихим голосом без эмоций снова повторял все те же фразы про желание остановить войну в Чечне, где тоже гибнут женщины и дети... Остановить большую кровь малой кровью... И сетовал, что «из-за этих неподкупных ставропольских ментов» ему не удалось добраться до Москвы. Он был спокоен, уверен в себе, ни секунды не сожалел о несчастных убитых, валяющихся по коридорам больницы, и явно был готов и к новым жертвам, и к смерти. Он напоминал мне матерого волка, который вроде окружен флажками и охотниками, но при этом еще вопрос – кто на кого охотится...

Ближе к обеду в больницу вдруг пришли депутаты Сергей Ковалев, Валерий Борщев, Олег Орлов, Юлий Рыбаков... И это стало для всех заложников настоящим праздником. Люди поняли, что у них появился шанс спастись, что теперь нового штурма, скорее всего, не будет. Так и случилось. Ковалев, созваниваясь со штабом и с Москвой, организовал прямое общение Басаева с Черномырдиным. Мы сидели в кабинете главврача у телевизора, смотрели на экран, где восседал с телефонной трубкой Виктор Степанович, слушали, как он мрачно восклицал: «Шамиль Басаев, говорите громче...», и смотрели на Басаева, который, неожиданно робея, старался громче отвечать в свою телефонную трубку...

Черномырдин пообещал Басаеву колонну автобусов и беспрепятственный выезд в Чечню с последующим началом мирных переговоров. Басаев пообещал освободить почти всех заложников, за исключением тех, кого возьмет с собой в автобусы для прикрытия. Желательно – из добровольцев, согласившихся в обмен на женщин, детей и больных сесть к террористам в колонну. Затем Басаев с Ковалевым долго записывали рукописный текст «Обязательств сторон» (см. фото), согласовывали его с Москвой и ставили под ним подписи...

Казалось, договорились обо всем. Но еще сутки шли согласования, шел торг, шли споры между силовиками и Черномырдиным... Силовики настаивали на новом штурме или, на крайний случай, на атаке колонны где-нибудь в полях. Черномырдин, с которым постоянно созванивался Егор Гайдар, поддерживающий связь с Ковалевым, на штурм не соглашался. Даже на штурм колонны, в которую отобрали 123 заложника. В их числе, добровольно заменив женщин и детей, вошли депутатская группа Ковалева и более десяти журналистов. Причем с каждого из журналистов начальник пресс-службы МВД взял специально подготовленную спецслужбами расписку о том, что мы «добровольно присоединяемся к бандформированию Басаеву и не будем предъявлять претензий к действиям властей». Многие из коллег подписывать эту бумагу отказались и в колонну не попали. Я подписал первым, понимая, что бумага ничего во всех случаях не решит. Сразу же за мной ее подписали Толя Баранов, Алеша Самолетов, Наташа Медведева...

А дальше была долгая дорога в Чечню. Сутки напряжения, страшной жажды, усталости и постоянного ожидания атаки. Над колонной летели вертолеты, в полях мы замечали военных, а когда нас вдруг остановили, перегородив дорогу милицейской машиной, по салонам опять прокатилась волна страха. Боевики заорали, защелкали затворами, прячась за нами, сидящими вдоль окон, а Басаев стал что-то громко кричать в рацию... Мы смотрели на каски спецназовцев, мрачно мерцающие среди травы в степи вдоль дороги, на стволы пулеметов, направленные на нас, и с ужасом ждали начала огня... Но шло время, и никто не стрелял, и вертолеты продолжали кружить, и Басаев продолжал кричать в рацию...

Наконец мы снова поехали. Штурм в очередной раз был отменен. И уже в Хасавюрте колонну встречали тысячи людей, встречали с едой, с водой... Террористы разбрелись среди встречающих их земляков, мы, заложники, разбрелись по площади, и я даже договорился с местным таксистом доехать до переговорного пункта, чтобы позвонить в редакцию и передать материал. Все успел – и продиктовать в «Известия» репортаж, и выйти в эфир «Эха Москвы», и передать привет родным...

Когда вернулся в автобус, увидел, что охранявшая меня всю дорогу террористка Раиса Дундаева сидит с коробкой обуви и радостно разглядывает новые туфли. Она успела сбегать в город за обновкой, оставив автомат одному из заложников, и теперь не скрывала своего счастья. Ей уже точно не было никакого дела ни до убитых в Буденновске, ни до нас, сидящих в автобусах, ни до общений Басаева с Москвой.

К ночи наша колонна въехала в Чечню. Террористы радостно бросились к своим, а мы, развернувшись, поехали в Хасавюрт. Наша эпопея закончилась. Мы остались в живых. И лишь много лет спустя я узнал от одного из руководителей штаба спецслужб, что каждый наш автобус был заминирован. Что всю дорогу нас готовились штурмовать, ожидая разрешения Виктора Черномырдина. Но Черномырдин устоял. И мы остались в живых.

Год спустя Радуев захватил Первомайское, мечтая о «славе» Басаева. Мне тоже удалось пробраться к нему в осажденное войсками село. Но тогда в телеэкранах уже грозно рычал Ельцин, уже сплотились вокруг него силовики, и было понятно, что тут не станут щадить ни заложников, ни уж тем более террористов. Перед началом штурма мне с двумя коллегами удалось выбраться из села. А дальше было море огня, множество жертв и прорыв радуевцев. Но это уже была другая история. После нее наши власти больше не считались с жертвами среди заложников, уничтожая террористов. Власти стали больше думать о себе. После Буденновска директор ФСБ Степашин и глава МВД Ерин подали в отставку. После Норд-Оста руководители ФСБ и МВД получили награды, словно не по вине их служб террористы сумели попасть в Москву и захватить сотни заложников. Времена изменились...

А Басаев и его подручные не ушли от наказания. Методично одного за другим их уничтожали или отлавливали наши спецслужбы, наглядно доказывая, что умеют работать, помнить, находить и доставать. Наглядно показывая, что можно, при желании, сохранить жизни людей и наказать нелюдей. Но это – при желании. Это при условии, что власть думает не о собственном имидже, а о людях. Виктор Степанович Черномырдин пожертвовал имиджем, спасая заложников. Он думал не об имидже, а о нас. Многие в стране его до сих пор за это осуждают. Но почти две тысячи заложников, тысячи их родственников и друзей ему благодарны. За жизнь. И я тоже.

Источник -  http://www.newizv.ru/accidents/2015-06-15/221151-imidzh-ili-zhizn.html