«Антисанкционные» законы — симптом одновременной деградации парламента и суда

Во вторник Дума приняла в первом чтении два законопроекта о «противодействии санкциям». Один позволяет правительству вводить запрет на поставки товаров в Россию — это бывший законопроект о запрете иностранных лекарств. Второй вносит поправки в Уголовный кодекс, устанавливающие ответственность за содействие введению санкций и за исполнение санкций на территории России.

Нет необходимости подробно обсуждать смысл введения этих законов по существу, тут все понятно: люди, которые несут ответственность за международно-противоправные действия Российской Федерации, перекладывают ее на других, отбирая самое необходимое — лекарства, еду, права и свободы. Сами «государственные деятели» никак не пострадают — они защищены от уголовного преследования иммунитетом. Речь в этих законах лишь про нас.

Хотя вчерашние решения Думы выглядят как просто очередная «бомбежка Воронежа», ударная волна может докатиться и до Липецка, и до Владикавказа, и до Хабаровска. Дело в том, что если раньше российские институты деградировали по очереди, то сегодня они деградируют вместе. В одном из законов Дума отказалась прямо запрещать иностранные медикаменты — это было бы открытой дорогой к убийству сограждан, — но делегировала правительству определить, что же именно она решила запретить. Таким образом, закон сам по себе не имеет смысла и значения, пока правительство не решит, запрещен ли ввоз луковиц тюльпанов или жизненно важных препаратов. Иными словами, Дума отказалась от функции законодателя, содержание принятых ей норм определяет теперь исполнительная власть, причем едва ли ограниченная какими-либо законодательными рамками.

Законопроект об уголовной ответственности за содействие введению санкций демонстрирует одновременную деградацию законодательной и судебной власти. Он написан настолько плохо, что нельзя ни понять, что именно запрещено, ни определить, кто же ведет следствие по уголовным делам о новом преступлении. Последнее соображение важно: следствие полиции и Следственного комитета ведется в гонке за количественными показателями, как мы видим в отношении наркотических, экстремистских и в последнее время — медицинских преступлений. Следователи гонятся за «сдачей палок» и при отсутствии реального судебного контроля обвинительные приговоры выносятся тысячами. Альтернатива — следствие ФСБ, но желать такой альтернативы кому бы то ни было бесчеловечно.

Однако уголовные законы работают не только в момент провозглашения приговора судьи или вердикта присяжных. Формулировки УК должны позволять гражданам корректировать свое поведение так, чтобы не доводить дело до следствия и суда: не только не убивать и не воровать, но и вовремя платить налоги, корректно вести бизнес, заботиться о безопасности на опасных производствах, на транспорте и т. д. Для этого образованный гражданин, при необходимости проконсультировавшись у юриста, должен иметь возможность понять, что именно запрещено, а какие действия не образуют нарушения закона. На «птичьем языке» юристов это требование к закону называется «правовой определенностью», и Дума его вчера в очередной раз нарушила.

Принятый законопроект вводит в УК статью 284.2, содержащую два отдельных друг от друга преступления. Карается отказ в совершении «обычных хозяйственных операций и сделок» в целях соблюдения санкций иностранных государств и международных организаций. Действительно, многие бизнесы отказываются от работы с лицами и корпорациями, которые оказались под санкциями, чтобы не попасть под юридическое преследование в Европе или Америке. Поскольку речь идет о достаточно ресурсных российских гражданах и компаниях, едва ли для них является проблемой пролоббировать законодательное принуждение других российских граждан и организаций вести с ними дела. Вот только введение уголовной ответственности за санкционный комплаенс приведет лишь к тому, что компании будут вынуждены решать: сохранять им российский бизнес или же европейский (американский). Сохранение российского бизнеса будет привлекательно не для всех, а значит, многие просто из России уйдут. Очевидно, что занятость и налоговые доходы бюджета сократятся в первую очередь в России.

Еще хуже часть вторая новой статьи УК. Она вводит наказание за «совершение гражданином Российской Федерации действий, способствующих введению [санкций], в том числе посредством предоставления рекомендаций и передачи сведений, которые привели или могли привести к [их] введению» <курсив автора — The Insider>. Какие конкретные действия умышленно могут привести к введению санкций, а значит — наказуемы, понять невозможно; санкции вводятся по причинам внутренним для вводящих их стран (это верно и для России, постоянно вводящей ухудшения для собственных граждан), и едва ли у многих граждан России, не несущих ответственность за ее международно-противоправные действия, есть возможность влиять на внутреннюю политику Швейцарии, Лихтенштейна или Исландии. Западные страны вводят санкции не потому, что им кто-то что-то подсказал, а от бессилия: невозможно же ввести «голубые каски» ООН на территорию, не принадлежащую, но фактически контролируемую постоянным членом Совета Безопасности ООН, но надо продемонстрировать собственным избирателям, что грубые нарушения международного права не остаются незамеченными. Иначе говоря, Дума не оказалась способна принять достаточно точно сформулированный закон, неизвестно, кого он касается и какие действия запрещает. Это еще один отказ Думы от осуществления законодательной власти.

Но Дума не одинока в отказе от осуществления своих полномочий. На вчерашние законопроекты, как и на множество предшествующих, давал заключение Верховный суд. Именно судьи, находящиеся под его процессуальным контролем, и сами судьи Верховного суда как вышестоящей инстанции должны эти законы применять. Казалось бы, они должны уметь отличать негодно сформулированный закон, предоставляющий возможность карать и миловать по любой прихоти, от закона точного и ясного. Но заместитель председателя Верховного суда Владимир Хомчик не усмотрел никаких проблем и неясностей в новых положениях Уголовного кодекса, как и раньше его коллега Анатолий Петроченков приветствовал закон о запрете отрицания приговора Нюрнбергского трибунала, вылившийся в определении коллегии по уголовным делам Верховного суда в запрет утверждать корректные факты и оценки событий Второй мировой войны, не вошедших в приговор Нюрнбергского трибунала. Хотя первый осужденный по этому закону был автомехаником, практика Верховного суда привела к тому, что профессиональные историки теряются в догадках, не последует ли уголовное преследование за публикацией научной статьи, к примеру, о пакте Молотова-Риббентропа, о советско-финской войне или о Катыни. Таков и новый закон: никто не знает, что будет преступлением, Верховный суд сможет решать дела по собственному неограниченному усмотрению, а значит — творить произвол, а не правосудие, хотя по Конституции Верховный суд должен заниматься вторым, а не первым.

Но и суды отказываются от своей роли, только исполнительная власть может без каких-либо ограничений определять и смысл законов, и, значит, исход судебных дел. Профессор Илья Шаблинский назвал такую систему «треугольник с одним углом». Ни Евклиду, ни Лобачевскому, правда, такая фигура не была известна.

Принятые вчера законопроекты — это не решения, а отказ от их принятия. Годами не решаются насущные общественные проблемы, требующие принятия новых законодательных норм: от обеспечения прав лиц с психическими расстройствами оспаривать заключение в стационар (отсутствие такого права признано не соответствующим Европейской Конвенции еще в 2003 году), до защиты от домашнего насилия (у полиции должна быть возможность действовать до того, как партнер убьет женщину или отрубит ей руки), отмены дискриминационных законов (список длиннющий, но затронуты и женщины, и ЛГБТ-сообщество, и граждане США, и некоммерческие организации, и демонстранты…), решения проблем уголовного правосудия и пенитенциарной системы. Напротив, произошедшее вчера в Думе только усугубляет проблемы. Это не только бомбежка Воронежа, это подрыв институтов от Калининграда до Владивостока, от земли Франца-Иосифа до вершины Базардюзю, включая Мурманск, Екатеринбург и остров Ратманова.