Конституция и международные договоры — кто кого?

Вопрос о примате Конституции над международными договорами или международных договоров над Конституцией имеет несколько «уровней».

Первый — «уровень» собственно Основного закона.
Принцип примата общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации закреплен в ст. 15 российской Конституции. Эта статья находится в главе 1 Основного закона, изменить которую возможно только путем принятия новой Конституции, проект которой должно разработать Конституционное Собрание. Порядок формирования Конституционного Собрания действующим законодательством не определен — соответствующий федеральный конституционный закон до настоящего времени не принят. Таким образом, на данный момент переписать статьи 15 Конституции технически невозможно.
Разумеется, учитывая современный политический ландшафт в России, соответствующий федеральный конституционный закон может быть принят в рекордные сроки, затем парламент поддержит необходимость пересмотра ст. 15, а Конституционное Собрание одобрит это решение и незамедлительно разработает и примет новую Конституцию — если того пожелает президент. Но такой сценарий противоречил бы озвученному Владимиром Путиным тезису про потенциал действующей Конституции, который, по его словам, «еще не исчерпан».

Второй «уровень» проблемы — уровень действующего российского законодательства за пределами Конституции.
С 2015 года Конституционный Суд РФ наделен полномочием признавать неисполнимыми решения межгосударственных органов по защите прав и свобод человека (к которым относится не только ЕСПЧ, но и, например, Комитет по правам человека ООН). Фактически Россия — единственная, кстати, из 47 стран-членов Совета Европы — уже почти 5 лет назад декларировала возможность официально отказываться от исполнения отдельных решений международных органов со ссылками на Конституцию. Что это, как не закрепление примата Конституции над нормами международного права?
На данный момент КС РФ признал неисполнимыми два постановления ЕСПЧ (по делу о праве заключенных голосовать и по первому делу ЮКОСа- первое Комитет министров Совета Европы, кстати, впоследствии посчитал исполненным).

Третий «уровень» рассматриваемой проблемы — правоприменительный.
Можно долго описывать разнообразие обличий, которые принимает неисполнение постановлений ЕСПЧ в современной России, и рассуждать о том, как отечественные власти относятся к рекомендациям различных международных органов. Но если формулировать кратко, то сегодняшняя российская правоприменительная практика по многим категориям дел не имеет ничего общего с приматом ни Конституции, ни законодательства вообще. В основе колоссального множества решений, принимаемых правоохранительными и судебными органами, лежит лишь желание чиновников не отклониться от генеральной линии партии, а в отдельных случаях — также интересы конкретных облеченных властью людей.

Ну и наконец, четвертый (а на самом деле — наивысший) «уровень», с которого надлежит рассматривать проблему, — это уровень собственно Европейской конвенции о защите прав человека, статья 46 которой закрепляет обязательность постановлений ЕСПЧ для всех стран-участниц Конвенции. Изменить это нельзя ни поправками в закон о Конституционном Суде, ни даже принятием новой Конституции, а только лишь выходом из Совета Европы, который — в свете прошлогодних событий — сейчас представляется довольно маловероятным.
Другой вопрос, что у Совета Европы отсутствуют рычаги, с помощью которых можно было бы понудить Россию к чему бы то ни было — и, собственно, ярчайшей демонстрацией этого является триумфальное возвращение России в ПАСЕ, которое сложно охарактеризовать иначе как одностороннюю уступку при полном отсутствии встречного движения со стороны российских властей.

Резюмируя, скажу так: на мой взгляд, сегодняшние слова президента несут в себе в первую очередь не юридический, а идеологический посыл, который в переводе на простой язык можно сформулировать так: «Мы продолжим не исполнять решения международных судебных органов и обязательства, принятые на себя в связи с подписанием международных договоров. Весьма вероятно, что мы будем делать это еще более открыто и бесстыдно, чем прежде». Но подобный сценарий, представляется, и без послания президента очевиден каждому, кто хоть сколько-то следил за социально-политической обстановкой в России в последние годы.