Мусаев и другие против России (Musayev and Others v Russia, № 57941/00, 58699/00, 60403/00)

Это дело было направлено в Суд пятерыми заявителями и связано с убийством их родственников в Новых Алдах под г. Грозным (Чечня) в ходе боевых действий между российскими вооруженными силами и чеченскими боевиками. 5 февраля 2000 г. российские войска провели в Новых Алдах операцию, в ходе которой было убито много людей из числа мирного населения и сожжено много домов.

Первый заявитель, Юсуп Мусаев, стал 5 февраля свидетелем девяти убийств, в том числе гибели семерых своих родственников (двоих двоюродных братьев, двоих племянников и мужа и двух сыновей еще одной двоюродной сестры). Во время расправы его принудили лежать на земле под дулом автомата в течение получаса. 8 февраля солдаты разграбили его дом. Мусаев утверждал, что пережитое им оставило неизгладимый след, и в результате он страдает от головных болей и депрессии.

Второй и третья заявители, Сулейман и Тамара Магомадовы, во время военных действий находились в Ингушетии. 10 февраля 2000 г. их соседи в Новых Алдах обнаружили обугленные останки их родственников: Салмана (мужа третьей заявительницы и брата второго заявителя) и Абдулы Магомадова (старшего брата второго заявителя) в подвале семейного дома.

Четвертый и пятая заявители, Хасан Абдулмажидов и Малика Лабазанова, являются мужем и женой. 5 февраля 2000 г. Лабазанову пытались убить, а, кроме того, она видела, как застрелили живших по соседству сестру и брата ее мужа и подожгли их дом и сарай. Кроме того, в тот же день она видела, как стреляли в других соседей.

5 марта 2000 г. Грозненской прокуратурой было начато уголовное расследование. 6 апреля 2000 г. Северо-Кавказская военная прокуратура подтвердила в ответ на обращение ПЦ «Мемориал», что в Новых Алдах ОМОНом проводилась спецоперация. В течение последующих шести лет Гражданский комитет Алды - местная организация, созданная пострадавшими, - и "Мемориал" многократно обращались в российские органы прокуратуры. В течение этого периода следствие по уголовному делу приостанавливалось и возобновлялось десять раз. Последнее решение о возобновлении следствия было вынесено в феврале 2006 г. В своих представлениях ЕСПЧ Российская Федерация подтвердила, что следствие еще не закончено, однако выводов относительно личности виновных сделать до сих пор не удалось.

Суд признал это дело приемлемым 13 декабря 2005 г.

В своем решении по существу, вынесенном 26 июля 2007 г., ЕСПЧ постановил, что Россия нарушила ст. 2 (право на жизнь), 3 (бесчеловечное и унижающее обращение) и 13 (право на эффективное средство защиты) Конвенции.

В том, что касается ст. 2, неоспоримо, что убийства были незаконными; вопрос в том, можно ли возложить ответственность за них на Россию. Власти России признали, что 5 февраля 2000 г. в Новых Алдах федеральными силами проводилась спецоперация, однако утверждали, что в следственных материалах отсутствуют доказательства, позволяющие связать неустановленных "вооруженных лиц", ответственных за убийства, с "федеральными структурами Российской Федерации". ЕСПЧ установил, что у заявителей были веские основания утверждать, что совершили убийства российские военнослужащие, на основании многочисленных свидетельских показаний, а также других прямых доказательств, собранных неправительственными организациями. В этой ситуации Россия должна была представить альтернативное объяснение, чего она не сделала. Вывод об этом был сделан на основании различных факторов, в том числе: 1) в ходе следствия по уголовному делу версия событий, представленная заявителями, была единственной, на которую опирались российские власти; 2) Россия признала, что федеральные силы проводили в тот день военную операцию в данном районе; 3) выводы, которые можно было сделать из поведения России в ходе разбирательства, в частности, из отказа предоставить материалы следствия целиком; 4) отсутствие какой-либо альтернативной версии событий у российских властей.

Еще одно нарушение ст. 2 ЕСПЧ установил в связи с несостоятельностью официального расследования по фактам убийств, указав, что «ошеломляющая неэффективность органов прокуратуры… может быть квалифицирована только как потворство этим событиям". Этот вывод был сделан на основании неприемлемо длительной задержки в один месяц перед началом следствия, а также «серьезных и необъяснимых задержек и упущений» в его ходе. Среди важных факторов можно перечислить следующие: 1) не было предпринято попыток допросить командующих соответствующими российскими подразделениями; 2) не были незамедлительно установлены другие пострадавшие и не допрошены свидетели, несмотря на то, что очевидцев происшествия, имевшего место при свете дня, было много; 3) с заявителями не было никакого сообщения; 4) не был составлен список убитых или лиц, признанных потерпевшими по уголовному делу.

В отношении ст. 3 ЕСПЧ установил, что первый заявитель подвергся бесчеловечному и унижающему обращению. По мнению Суда, несмотря на то, что ст. 3 обычно не распространяется на родственников противозаконно убитых лиц, случай Мусаева – особый, поскольку он был свидетелем внесудебной расправы над несколькими своими родственниками и соседями, будучи принужденным преступниками лежать на земле, боясь за свою жизнь. Суд постановил, что этот шок, а также совершенно неадекватная и неэффективная реакция властей на это преступления, причинили ему страдания, достигающие предела бесчеловечного и унижающего обращения, запрещенного ст. 3.

Наконец, Суд установил нарушение ст. 13 в связи с тем, что российские власти не предоставили заявителям эффективного средства защиты в отношении нарушений ст. 2. В этой связи ст. 13 требовала "выплаты компенсации, где это уместно, и проведения тщательного и эффективного расследования, способного привести к установлению и наказанию виновных». Ввиду неэффективности расследования, очевидной исходя из вышеуказанного нарушения ст. 2, заявители не располагали такими средствами защиты.

По ст. 41 заявителям была присуждена компенсация материального и нематериального ущерба.Присуждение компенсации материального ущерба требовало установления непосредственной причинно-следственной связи между нарушением ст. 2 и заявляемым финансовым ущербом. Таким образом, третьей заявительнице была присуждена компенсация материального ущерба, вызванного утратой будущих заработков в результате гибели ее мужа, в размере 3 тыс. евро. Всем заявителям была присуждена компенсация нематериального ущерба за страдания, перенесенные в результате утраты близких, непроведения эффективного расследования и безразличия властей к их страданию в связи с нарушением ст. 2 и 13: 30 тыс. первому и второму заявителям и совместно четвертому и пятой заявительнице; 40 тыс. третьей заявительнице (в том числе и в пользу пятерых наследников ее убитого мужа). Дополнительная компенсация нематериального ущерба в сумме 5 тыс. евро была присуждена первому заявителю в отношении нарушения ст. 3.

Решение вступило в силу 31 марта 2008 г.