"Он ожидал нападения все время"

Сам Дмитриев, которого обвиняют в изготовлении порнографических снимков несовершеннолетней приемной дочери, развратных действиях и «хранении основной части огнестрельного оружия», с декабря прошлого года арестован и находится в СИЗО.

За известного историка и поисковика уже вступились десятки международных и российских правозащитных организаций, однако до середины мая по решению суда его не только оставили под стражей, но и ограничили в сроках на изучение уголовного дела.

Как стало известно Радио Свобода, европейские историки и деятели культуры обратились с заявлением к прокурору Республики Карелия Карену Габриеляну, в котором просят не только освободить Дмитриева из следственного изолятора, но и обеспечить «соблюдение его прав в соответствии с российским и международным законодательством в области прав человека, а прежде всего права на справедливый суд». В противном случае, говорится в письме (есть у РС), они обещают «инициировать кампанию для включения лиц, причастных к уголовному преследованию Дмитриева, в Акт Магнитского».

«Задержание и содержание под стражей Юрия Дмитриева на основе маловероятных обвинений вызвало большой резонанс в академических кругах историков и деятелей культуры в Польше и других странах Европы. Мы обеспокоены сообщениями, что контролируемые государством СМИ представляют дело Дмитриева таким образом, который направлен на нанесение ущерба не только его репутации, но и репутации авторитетной неправительственной организации «Мемориал», — пишут члены польского центра «Карта», который занимается современной историей Европы, работой в крупнейших архивах и просветительской деятельностью. То, что за Дмитриева вступились поляки, неудивительно. В августе 2015 года, в День памяти жертв политических репрессий, посол Польши в РФ Катажина Пелчиньская-Наленч вручила Дмитриеву польский орден «Золотой Крест Заслуги» — не только за работу по сохранению памяти, но и за заслуги перед польским народом.

Сандармох, Соловки, «Поминальные списки Карелии» — лучше всего о жизни и работе карельского историка Юрия Дмитриева говорят именно эти названия. Дмитриев известен как один из открывателей крупнейшего места захоронений жертв политических репрессий в Карелии -мемориального кладбища Сандармох. Это был засекреченный расстрельный полигон НКВД, где на 10 га в 1937–1938 годах расстреляли и захоронили больше 9,5 тысяч человек 60 национальностей. Юрий Дмитриев своими руками раскопал и зафиксировал захоронения заключенных на Секирной горе, о которых никто раньше не знал. У него, по отзывам историков, вообще какой-то дар поисковика. Дмитриев много сделал для обнаружения ряда других кладбищ, которые стали мемориальными захоронениями. «Люди, не убивайте друг друга!» — эту надпись придумал Дмитриев, она написана на камне перед входом в мемориальный комплекс Сандармох.

— С Юрой мы познакомились лет 20 назад на конференции в Петербурге. С тех пор встречались нечасто — на конференциях, в «Мемориале», на Днях памяти в Сандармохе. Но я постоянно был в курсе его дел, поскольку уже 25 лет занимаюсь примерно тем же — составлением книг памяти жертв политических репрессий, поиском сведений о судьбе политзаключенных и спецпоселенцев, — рассказывает председатель правления фонда «Покаяние» Михаил Рогачев. — Надо сказать, что Юра был полностью погружен в то дело, которое он считал для себя главным. В принципе при встречах мы больше ни о чем и не говорили, как о том, кто чего сделал, кто что нашел. А его, по-моему, ничто другое и не интересовало. На мой взгляд, главный труд Дмитриева — «Поминальные списки Карелии». И он продолжает искать новые документы, составлять новые списки, выводить из забвения имена тысяч жертв политтеррора в СССР. Может ли это нравиться всем в то время, когда у нас потихоньку начинается «ползучая реабилитация» (ну, не реабилитация, так оправдание) сталинизма? Конечно, не может. А Юра — человек прямой, бескомпромиссный. Что думает по этому поводу, то и говорит.

По словам историка и исследователя Соловецкого лагеря Юрия Бродского,Дмитриев «очень талантливый поисковик, он ощущает землю и захоронения интуитивно».

— Он мне как-то рассказывал, что, когда есть захоронение и когда органика превращается в прах, земля проседает. И вот там, где эти захоронения, их не видно, но вот когда роса, утром рано, то видно, что трава высыхает быстро, а в ложбинках этих еще как бы плачущая трава. Плачущая трава, говорил Юра, это один из признаков как раз, что, возможно, здесь захоронение, — вспоминает Бродский. — Дмитриев, конечно, ведущий специалист по Беломорканалу. Есть и другие люди, но никто так преданно этим не занимается, и когда мне нужна какая-то консультация или какие-то вопросы возникают по Беломорско-Балтийскому каналу, то я всегда к нему обращался и всегда получал поддержку.

Но Дмитриев не только раскопал захоронения в Сардармохе, но и добился того, чтобы ему дали статус мемориального кладбища. Он сумел проникнуть в резиденцию тогдашнего президента Бориса Ельцина в Шуйской Чупе и оставил ему записку: «Борис Николаевич, приглашаем вас на открытие мемориального комплекса». Грянул страшный скандал, говорит Бродский, спецслужбы кинулись выяснять, как он вообще мог туда попасть и вообще — как посмел? Но Дмитриев стоял на своем: Ельцин сказал, что приедет. Местные власти были вынуждены сделать дорогу и оформить захоронение как мемориальное кладбище.

— 5 августа 1937 года был издан приказ НКВД о начале операции по Большому террору, начались массовые расстрелы, в т. ч. и в Сандармохе. Были расстреляны не только русские, но и очень много финнов, карелов, украинцев, прибалтов, поляков. Так получилось, что там же, в Сандармохе, был расстрелян и соловецкий этап. А на Соловках сидело тогда большое количество интеллигенции из разных стран. И теперь это место международной памяти. Все эти годы 5 августа в Сандармохе собирались международные делегации из разных стран, чтобы принять участие в поминальных мероприятиях, — рассказывает член правления международного общества «Мемориал», член СПЧ Сергей Кривенко. — В последние годы активность Дмитриева международного характера стала привлекать внимание силовиков, скажем так, в связи с чем попытались сократить его активность. Но она не уменьшалась, особенно после 2014 года. И я считаю, что уголовное дело, которое возбудили против Юрия Дмитриева, — это некая спецоперация, проведенная силовиками по прекращению его деятельности, в т. ч. участия его в организации по проведению международных дней памяти. Это лично моя точка зрения.

Что такое добро

«Совсем маленьким ребенком я узнал, что такое добро. Меня усыновили, взяли из дома ребенка. И мне посчастливилось узнать, что такое родительская любовь. О том, что я неродной, доброхоты шепнули мне лет в 14. Это был шок, но я все пережил. И с высоты моих теперешних лет понимаю, насколько велика была любовь родителей. Честно говоря, я не был пай-мальчиком», — до ареста рассказывал Юрий Дмитриев в одном из интервью.

То, что Дмитриев взял под опеку девочку из детдома, никого из его друзей и многочисленных знакомых не удивило. Он к этому времени вырастил родных дочь и сына, у него уже были внуки. Но он всегда говорил, что должен помочь ребенку из приюта. Наташе было три года, она была очень болезненной и худенькой, практически дистрофиком, мама ее сидела в тюрьме, детей в деревне воспитывали бабушка с дедушкой. Дмитриев хотел девочку удочерить, прошел специальные курсы, вспоминает Кривенко, но ребенка ему дали лишь под опеку.

— На этих курсах ему сформулировали задачу, что необходимо жестко следить за развитием девочки, надо вести соответствующие дневники, фиксировать ее состояние развития и т. д., — говорит Сергей Кривенко. — И это все наложилось на его характер поисковика. Он ко всем таким делам, что требует фиксации, относится очень серьезно. Поэтому он решил вести такой дневник фотографий развития девочки. Он ее снимал. Так как это маленький ребенок, он ставил ее голышом и фотографировал рост, профиль, фас и т. д. Это продолжалось в течение нескольких лет. В последний 2016 год, насколько я знаю, там была всего одна фотография сделана, в 2015-м не больше трех. Потому что девочка выросла, стала нормальная. И необходимость в таком полноценном и постоянном фиксировании ее развития отпала.

После школы Дмитриев учился в медицинском училище и в совершенстве изучил остеологию — науку о строении скелета. Эти знания всегда помогали ему при раскопках захоронений спецпереселенцев и зэков.

— Он фотографировал вообще все, особенно в ходе раскопок, видимо, его жизнь так приучила. Это подход такой, методика, он все фотографировал и все записывал. Образ мышления такой, что ли, у него. А дочку свою Наташу он всячески опекал и пытался физически ее развивать. Это не какой-то красивый и здоровый ребенок был, а именно больной ребенок, которого он ставил на ноги, — замечает Юрий Бродский.

Ирина Корнейчук познакомилась с Дмитриевым на одном историческом сайте. Они много общались, после чего он предложил ей поехать в экспедицию на Соловки и Лодейное поле. О сталинских репрессиях ей в свое время много всего рассказывала бабушка, про «годы ежовщины, бериевщины, как она их называла». Бабушка работала в школе, а ее брат Григорий — в ЧК. Время от времени он говорил ей, за кем приедет «воронок» — таким образом ей удалось спасти несколько семей, которые вовремя исчезли из города.

— Эти экспедиции стали для меня потрясающим событием, когда мир открывается новыми гранями. Я видела, как Юрий Алексеевич общается с ребятами из Московской киношколы, которые ездили с ним в такие поездки, как он их направляет. Он человек, заряженный своей идей, он изнутри горит ею. Помню, как он рассказывал про Варвару Брусилову (осуждена на московском процессе «церковников» в 1922 году за одно «политически неправильное слово» в частной беседе — она назвала изъятие ценностей из храма «грабежом»; расстреляна в 1937 году. — РС), которая сказала, что какой бы приговор ей ни вынесли, «я знаю, что господь со мной». И я понимаю, что Юрий Алексеевич сейчас внутри себя тоже этот девиз выдерживает.

Незадолго до ареста, по словам Корнейчук, Дмитриев практически закончил книгу, в которой был поименный список спецпоселенцев, сосланных в Карелию строить социализм из других регионов СССР: Украины, Белоруссии, Азербайджана, Поволжья, Урала, Зауралья, Сахалина, Камчатки и др. В списке этом было больше 64 тысяч фамилий. Везли их туда семьями, «глава семьи и 12 человек», значилось в документах, «способен к тяжелому труду», «ловкий», «сбежал тогда-то», «сбежал, не найден». Зимой в мороз их выгружали среди леса. Некоторых уже через пару месяцев не осталось в живых.

По отзывам друзей Дмитриева, он вставал в 6 утра, выпивал чашку кофе и садился к компьютеру. Во время обыска все материалы для книги — а это 450 листов стандартным текстом — пропали, компьютер с флешками и дисками изъяли и никто не знает, где это все теперь. Дома до сих пор бардак, архива теперь тоже нет.

— Я жила у Дмитриева дома и наблюдала его отношения с Наташей, приемной дочерью: это были родственные души, глаза в глаза, понимание друг друга с полуслова — это то, чего, как мне кажется, многим не хватает, — рассказывает Ирина. — Может, он был ей даже больше не отцом, а дедушкой, потому что он был к девочке больше снисходителен. Но это были те отношения, которые необходимы ребенку. Она ездила с ним по всем экспедициям, была на всех экскурсиях, слушала взрослые обсуждения, которые постоянно происходили с ребятами из киношколы, и вмещала это в себя. У нее была очень интересная и красочная жизнь, в которой были и понимание, и забота. Но, несмотря на прекрасное умственное развитие, у девочки, взятой из неблагополучной семьи, был недостаток веса и другие проблемы, которые показало УЗИ, об этом говорил эндокринолог. Наташе нужно было пройти диспансеризацию, и я собиралась ей в этом помочь. То, что Юрий Алексеевич ее раньше фотографировал, не вызывает у меня никаких вопросов: у него медицинское образование, а девочка тогда даже не худенькая была, она была тощая. И он наблюдал и фиксировал, как ее тело обрастало мяском. Наташе уже 12 лет, а одежда ей нужна для восьмилетки, меня это очень волновало, девочку надо было срочно обследовать.

Наташу записали на госпитализацию, которую назначили на 10 января, ждать очереди к врачам пришлось два месяца. После ареста Дмитриева девочку вырвали из семьи, ее не обследовали, фактически она потеряла брата и сестру (внуков Дмитриева, с которыми она одного возраста и они были очень дружны), а из социальных сетей девочка узнала, в чем обвиняют ее приемного отца. Наташу хотела взять к себе ее крестная, но девочку опека отправила к родной бабушке, которая в трехлетнем возрасте отдала ее в детский дом. Живя у Дмитриева, Наташа занималась спортом и была социально активной, после ареста отца никому из близких довольно долго не разрешали с ней общаться.

После того как Дмитриева посадили в СИЗО, студенты московской киношколы, которые работали с ним в разных экспедициях, тут же скинулись, чтобы найти для него хорошего адвоката.

Папка «здоровье ребенка»

В конце ноября 2016 года Международный «Мемориал» опубликовал справочник о чекистах «Большого террора», в котором были данные о 40 тысячах палачей НКВД, получивших специальные звания системы госбезопасности с момента их введения в 1935 году до начала 1941 года. В этом списке действительно есть те, кого можно было бы назвать палачами за участие в массовых репрессиях и убийствах невиновных лиц. Многие из тех сотрудников НКВД потом сами были репрессированы. В обществе началась дискуссия, нужно ли вообще ворошить прошлое и сеять раздор в и так уже разделенном обществе?

— Звонки по «спискам палачей» Дмитриеву были, и не раз, — говорит Ирина Корнейчук. — «Меня эти покойники не интересуют, меня другие покойники ждут», — отвечал он. Его не беспокоили палачи, он думал о тех людях, кого привезли и убили в Карелии. Но в тех карточках, которые были заведены им на каждого ссыльного, который был арестован и по которому было решение «тройки», были указаны фамилии — в том числе и палачей, приводивших приговор в исполнение.

— Дмитриев работал в архивах, с первоисточниками, он собрал очень большую картотеку, — подтверждает Бродский. — Я не знаю, насколько он был для чекистов как кость в горле, может быть, в Петрозаводске пытались выслужиться каким-то образом. Понимаете, Дмитриев не мнительный человек, но ему ведь не только по телефону угрожали, ему, как Высоцкому, прокалывали колеса. Мне тогда казалось это смешным, но он сделал двойной карман себе в рабочих брюках, в одном из них был нож. То есть он ожидал, что его будут избивать, что нападут где-то. Но никак не такую пакость, которую они придумали.

В начале декабря прошлого года Юрия Дмитриева вызвал к себе участковый. Несколько часов его не было дома, после чего он обнаружил, что в его компьютере кто-то покопался. Коллеги по «Мемориалу» не исключают, что, возможно, искали данные по его новой книге или «списки палачей». А заодно наткнулись на отдельную папку, которая называлась «здоровье ребенка». В ней Дмитриев хранил информацию по физическому развитию Наташи.

— Дмитриева арестовали в начале декабря, ему предъявили обвинение в изготовлении порнографических снимков. Основанием для этого обвинения, во-первых, послужил анонимный донос — кто его написал неизвестно, это не разглашается, — говорит Сергей Кривенко. — В этом доносе говорится, что Дмитриев на своем домашнем компьютере хранит детские фотоснимки, которые можно квалифицировать как порнографию. Вся эта история, конечно, очень мерзкая, потому что ударили по самому больному, по ребенку… Важнейший момент — все фотографии Дмитриев хранил у себя дома на своем личном домашнем компьютере и никуда, никому не передавал, никаким образом не распространял. Называлась эта папка «здоровье ребенка». Это показывает, с моей точки зрения, что она нужна была для фиксации здоровья. Каким-то образом кто-то проник накануне ареста в его жилище, это все есть в материалах его уголовного дела. А после этого уже появился этот донос и последовал арест.

Расследование длилось почти пять месяцев, которые Дмитриев провел в СИЗО Петрозаводска. Меру пресечения ему снова продлили до 12 мая, само дело слушается в закрытом режиме. Адвокат Дмитриева Виктор Ануфриев не сомневается, что к этому времени дело уже уйдет в суд.

— Делается все, чтобы дело Дмитриева поскорее прогнать через суд и вынести обвинительный приговор, — говорит Ануфриев. — Уголовные статьи растут как снежный ком, делается это, на мой взгляд, для того, чтобы если в итоге что-то и «отвалится» в суде, то что-то другое в нем обязательно останется. Следствие не смогло найти ни одного факта распространения снимков, поэтому Дмитриеву предъявлено обвинение в их изготовлении. По версии следствия, снимая девочку, он совершал тем самым и «развратные действия», это еще одна статья, которую вменяют историку. Уже позже в обвинении появилось и «хранение основной части огнестрельного оружия» дома, он нашел его во время раскопок.

По данным Верховного Суда РФ, в прошлом году в России было вынесено 99,6% обвинительных приговоров, эти данные прозвучали в Совете Федерации и позже были подтверждены судьей ВС. И шансы на то, что в отношении Дмитриева вдруг будет вынесен оправдательный приговор, во всяком случае в первой инстанции, практически ничтожны, считают его коллеги.

— У многих дома хранятся семейные альбомы, дети на этих снимках иногда и голышом бегают. Но получается, что сейчас по факту того, что вы храните дома фотографию голого ребенка, вас при большом желании можно привлекать за изготовление порнографии. Это, конечно, совершенно не укладывается в голове, — замечает Кривенко из «Мемориала». — И мы считаем, что уголовное дело против Дмитриева — это преследование известного историка и поисковика за его общественную деятельность. Выдвинутое обвинение совершенно не вяжется со всем, что о Дмитриеве известно. Невозможно быть каким-то маньяком и не проявлять себя в течение долгого-долгого времени, а потом вдруг взять и совершить какие-то поступки. И то, как сейчас происходит следствие, как словно по мановению фокусника появляется то одна уголовная статья, то другая, то третья, как раз с моей точки зрения и показывает на то, что все эти обвинения не основаны на действительности.

Источник - Радио Свобода