Откуда есть пошла «чеченская угроза» – 2

Сегодня мы возвращаемся к вопросу: как именно сложился в первой половине 1990-х «образ врага», на десятилетия ставший в России едва ли не главным?

Напомню: в начале января 1993 года главный тогдашний ельцинский пропагандист Михаил Полторанин обвинил спикера Верховного Совета Руслана Хасбулатова в подготовке путча. 9 января газета итальянских коммунистов «Унита» опубликовала интервью с Полтораниным «Так я сорвал заговор против Ельцина. Новый государственный переворот в России был уже почти осуществлен. Во главе его стоял Хасбулатов». Якобы банды вооруженных чеченских боевиков собрались в Москве, готовые по первому приказу выступить и захватить 75 объектов, включая министерства, банки и телевидение. О готовящемся путче знали-де министры безопасности и внутренних дел, спас же Россию сам Полторанин — сообщил президенту о заговоре и добился от него указа, запретившего незаконные вооруженные формирования Хасбулатова.

Разумеется, речь тут шла о милиционерах из Управления охраны Белого дома, и Хасбулатов попытался оправдаться: еще в августе 1991 года он поручил МВД взять 75 объектов в Москве под усиленную охрану, которую осуществляли около пяти тысяч милиционеров. Теперь-де их Полторанин зачислил под команду Хасбулатова и сделал чеченцами. А личная охрана самого спикера состояла, по его словам, из трех десятков человек, нечеченцев…
К началу февраля эти обвинения уже «ушли в песок», но сама кампания уже набирала инерцию. Так, на пресс-конференции в ГУВД Москвы выступил специалист по этническим преступным группировкам Михаил Сунцов, назвав чеченскую преступную группировку «наиболее организованной» и констатировав, что ее представители стали отходить от просто рэкета: «…чеченцы предпочитают контролировать крупные коммерческие структуры с большим уставным капиталом». Никаких фактов к этому утверждению приведено не было.

* * *

Созданный Михаилом Полтораниным образ спикера Верховного Совета России — «злого чечена» Руслана Хасбулатова — был запущен и зажил своей самостоятельной жизнью. Это был привычный образ из, казалось бы, ставшего прошлым советского наследия. Полторанин — старый партийный пропагандист — и был частью этого наследия. Наследия мира, основанного не на каких-то положительных созидательных ценностях, но целиком построенный на борьбе с неким врагом. Как пишут социологи, «негативная идентичность».

Собственно, Хасбулатов-то возник как один из возможных врагов.

У пропагандиста Полторанина были и другие варианты. Вот, например, 9 октября 1992 года в Бишкеке Полторанин выступил перед журналистами с изложением как бы правительственной оценки деятельности Горбачева и его фонда. Сообщил, что контрольно-ревизионное управление Министерства финансов России проверило деятельность фонда Горбачева и установило, что фонд не выполняет своих уставных задач и сдает свои здания в аренду российским и зарубежным коммерсантам, арендную плату не платит, а на полученные деньги существует. А дальше — больше: «Горбачев создал школу Лонжюмо, второй Цюрих — большевистский центр, откуда подглядывает, когда можно начинать обстреливать из Авроры российские власти, чтобы снова сделать переворот».

Но ведь и тут не обошлось без «национального вопроса» Полторанин походя назвал Хасбулатова и Горбачева сиамскими близнецами. Сегодня эти обвинения в адрес Горбачева совсем уж комично звучит, совсем надуманно. Но ведь и сказка про Хасбулатова с отрядами чеченских боевиков стала в итоге былью!

* * *

А дальше были еще восемь месяцев до ельцинского Указа номер 1400. Восемь месяцев, за которые информационная война вышла изо всяких берегов.

Конечно, Хасбулатов пытался спорить, при каждом удобном и неудобном случае уязвляя ельцинского пропагандиста.

Было в его ответах и нечто рациональное. Так, Хасбулатов заявил, что ультралевое окружение Бориса Ельцина готовит переворот и свержение парламентской демократии. По итогам 1993 года с этим как-то трудно спорить…

Но Михаил Никифорович управлял информационными потоками, и Руслану Имрановичу всегда доставалось больше. Шла жестокая битва компроматов. В этой войне Хасбулатов уже был заклеймен как чеченец — то есть любой «негатив» из мятежной республики теперь отражался на облике спикера.

Хасбулатов, среди прочего, сделал несколько запоздалых ответных ходов «на чеченском направлении». 12 августа 1993 года на заседании Верховного Совета по предложению Доку Завгаева, поддержанному Хасбулатовым, обсуждали чеченскую проблему. Говорили, что якобы Джохар Дудаев пришел осенью 1991 года к власти в Чечне благодаря взятке в пять миллионов рублей, данной им Михаилу Полторанину и Геннадию Бурбулису. В качестве источника информации Хасбулатов назвал бывшего заместителя министра внутренних дел России Андрея Дунаева, которого прокуратура даже намеревалась на сей счет допросить. Впрочем, дальнейшего развития этот сюжет не получил.

А Полторанин не мелочился, и «вел огонь по площадям». Его стараниями «злой чечен» уже стоял у стен столицы: «Когда сегодня говорят: ах-ах, чеченская мафия мотается на автомобилях по Подмосковью и стреляют кур у фермеров. Потом женщина выскакивает, фермерша, хозяйка, которая этих кур выращивала своими руками. А он поднимает ей дулом подол и говорит, где твой муж, давай сюда деньги и так далее. Что же вы думаете? Неужели мы должны еще терпеть весь этот сволочизм, чтобы люди потом сами хватались за вилы и развязывалась гражданская война?»

* * *

Против Полторанина к тому времени даже началось расследование. Летом пришли с обыском, а осенью было предъявлено официальное обвинение в превышении власти и должностном подлоге. Но это было уже в канун московской «Малой гражданской войны».

А за это время президентскому пропагандисту удалось сделать многое.

Как говорил в том сентябре бывший пресс-секретарь Михаила Горбачева Павел Вощанов, «возникла новая ангажированная журналистика. И самое страшное, что ангажированная журналистика возникла из той свободной журналистики, которая родилась на основе партийной журналистики. Руками Полторанина и таких людей, как он, эти ростки были так здорово трансформированы, что они превратились в новую наемную журналистику. Такую же внутренне несвободную, как и партийная. Просто лозунги поменялись, флаги поменялись…»

* * *

А кроме «новой наемной», действовала еще и ведомственная «силовая» журналистика. У силовиков ведь был свой «зуб» на Чечню.

Так, генералитет внутренних войск не забыл о позорном выдворении из Чечни — как каких-то заложников! — спецназа, прибывшего в Ханкалу в начале ноября 1991-го, после выборов, на которых президентом Чечни стал Джохар Дудаев.

Не забыли и о другом позорном эпизоде, когда в августе 1992-го чеченские боевики под командованием Шамиля Басаева прорывались в Абхазию. Захватили автобусы с заложниками и через Ставрополье направились в Карачаево-Черкесию, к перевалам. Об этом писал в своих мемуарах «Тяжелые звезды» генерал Анатолий Куликов, со спецназом внутренних войск преследовавший Басаева. Сели они, пишет Куликов, в засаду на перевале, перед которым Басаев не мог не оставить автобусы с заложниками, приготовились уже стрелять боевиков… И тут звонок сверху, от главкома внутренних войск генерала Шаталина: «Не стрелять, Басаева с отрядом пропустить…» Обидно, да? Пропустили, что делать. Но в душе, как говорится, «затаили хамство»…

И внутриведомственная силовая журналистика за первые месяцы 1993 года куда как опередила «штатских» птенцов гнезда Полторанина.

А в конце была длинная «ночь с 21-го на 5-е», московское противостояние осени 1993 года, штурм нынешнего Дома правительства, а тогда — Верховного Совета. Когда из здания на Краснопресненской набережной выводили милиционера из Управления охраны Белого дома (да, те самые «чеченские боевики»), принимавшие его сослуживцы спрашивали (имея в виду, очевидно, Хасбулатова и Руцкого): «Ну кому ты служил? Один — чеченец, а другой вообще еврей…»

Несмешная получилось шутка.

Но дальше стало гораздо веселее.

Из Чечни — напоминание и предупреждение.

Источник