Смутный образ врага

Ведь если к тому моменту и были какие-то предпосылки для создания «образа врага», то они либо не стали предметом общественного обсуждения — как, например, усилившееся с 1991 года криминальное давление на русское, невайнахское население в самой Чечне,-либо эти предпосылки еще не существовали, криминальное давление на сопредельные с Чечней территории, массовый захват заложников — все это дела будущих лет.

Либо эти предпосылки, эти явления впоследствии оказывались, мягко говоря, сильно преувеличены и такими преувеличенными запомнились — как наличие в России организованного чеченского преступного сообщества.

Повторю еще раз: ничто в начале 1990-х не могло стать рациональной основой для столь избирательной и масштабной этнической фобии. Едва ли не единственное оставшееся объяснение — массовое предвидение будущего: мол, на юге России тогда уже была заложена основа для затяжного, на десятилетия, сепаратистского конфликта, и потому россияне уже тогда, заранее болезненно воспринимали все новости «на чеченскую тему».

Но в том-то и дело, что газетные полосы, теле- и радиоэфир, умы и сердца людей в то время занимал совсем другой конфликт, имевший куда большее значение, — и в политической жизни, и в информационном пространстве. Речь идет о противостоянии исполнительной и законодательной власти, начавшемся едва ли не сразу после краха августовского путча 1991 года и завершившемся московской «Малой гражданской войной» осени 1993-го.

Этот конфликт персонифицировали, олицетворяли два человека. «Первое лицо» государства, президент России Борис Николаевич Ельцин. И «второе лицо» — председатель Верховного Совета Руслан Имранович Хасбулатов.

* * *

Может быть, вся причина возникших фобий в нем, в Руслане Имрановиче?

Ведь и простые россияне, и простые чеченцы отчасти воспринимали Хасбулатова в соответствии с его паспортной национальностью. Обострившаяся под конец советской власти «дружба народов» тому способствовала.

Но это верно лишь отчасти. Хасбулатов через радио и телевизор присутствовал в каждом доме, и для большинства зрителей утратил этнические черты — как, скажем, вечно популярный певец Кобзон. Или как вежливый сосед по лестничной площадке, который каждое утро здоровается и аккуратно выносит мусор. Таких предельно конкретных людей народное сознание отрывает от абстрактной племенной общности и принадлежностью к ней не попрекает. Если, конечно, на это сознание не «капать» ежечасно…

Да и сам Руслан Хасбулатов был не этнографическим горцем в национальных одеждах, а, скорее частью «советского народа — новой исторической общности людей». Сделав неплохую комсомольско-партийную карьеру, он еще в 60-х причастился к советской номенклатуре.

Маленькое отступление. Когда-то, давным-давно, рекомендация в КПСС была получена Хасбулатовым после успешной «зачистки» Московского госуниверситета от участников «митинга гласности» 5 декабря 1965 года на Пушкинской площади. Это была первая с 1927 года — почти за сорок лет! — неофициальная манифестация в Советском Союзе. Там присутствовали многие студенты и аспиранты университета. Изжить эту крамолу — вот задача, за которую Хасбулатов отвечал в бюро комсомола университета. Справился успешно. После этого вступил в партию. А дальше — правильная карьера правильного советского человека.

* * *

Возвращаясь к началу 90-х, отметим, что Руслан Хасбулатов достаточно быстро «отделился» и от дудаевской Чечни, и от соплеменников вообще. Новое руководство республики с ним поссорилось.

Со стороны Грозного это было вполне естественным шагом. Для властей Чечни, полагавшей себя уже отдельным от Российской Федерации субъектом международного права, Руслан Имранович никаким начальником ни разу не был.

Еще важнее было другое: к занимавшему вторую должность в России соплеменнику — а так высоко во властной иерархии не поднимался ни один чеченец! — республиканские власти, похоже, люто ревновали. Ревновали свой народ, весьма уважающий подобные успехи. Ревновали куда больше, чем к любому высокопоставленному великороссу. Ревновали настолько, что приписывали Хасбулатову разного рода коварные замыслы в отношении маленькой, но гордой республики. Приписывали, скорее всего, напрасно: сам Хасбулатов претендовал на первенство в метрополии — и зачем ему была родная провинция? Показательный факт: в октябре 1993-го Джохар Дудаев немедленно приветствовал победу Ельцина над парламентом и его спикером.

Да и сам Руслан Хасбулатов успел подчеркнуть дистанцию с Грозным и с чеченцами. В начале 1992 года он «прославился» указанием директорам московских гостиниц «Гнать чеченцев взашей!» По крайней мере, так восприняли его распоряжение и директора, и изгонявшиеся чеченцы. Об этом тогда же написали «Известия» — не нынешние, настоящие. Реакция спикера тогда была болезненной. Через два дня после публикации, 17 июля 1992 года на голосование в Верховном Совете был вынесен проект постановления «О государственной политике в сфере массовой информации», ужесточавший контроль над основными СМИ. Потом, осенью 1992 года этот эпизод был использован при попытке инициировать отзыв Хасбулатова с поста спикера, и ему потом его не раз припоминали.

Сам Хасбулатов свое указание прокомментировал прессе только в 1993 году: «…до меня дошли разговоры о том, что в московских гостиницах некоторые выдают себя за моих родственников, за моих помощников, за близких, и якобы им охотно идут навстречу. Не поселяют других граждан РФ, а поселяют вроде бы вот из Чечено-Ингушетии людей. Я министру внутренних дел предложил собрать в Верховном Совете полсотни директоров гостиниц. И сказал им четко и ясно, что если вам впредь скажут о том, что кто-то поселяется по моей просьбе, что мои родственники, что мои помощники, не верьте этому. Если до меня еще дойдут такого рода слухи, то я попрошу в соответствии с законом наказать вас. Может быть, вы берете сами чего-то от этих людей, а потом, чтобы оправдаться, сами ссылаетесь на то, что я это делаю. Такой разговор действительно был. Но наша печать, вы помните, преподнесла это несколько в ином свете».

Не знаю, что и как там преподнесла печать, но как действовали директора гостиниц после такой накачки — представить себе очень легко!

В общем, если до 1993 года кто-то обсуждал этническую принадлежность Руслана Имрановича, то лишь в том смысле, что он о ней забыл: «После событий конца 1991 года — начала 1992 года: конфликт с Чечней, выселение чеченцев из московских гостиниц по личному приказу Хасбулатова, связываемая с именем спикера попытка переворота в Чечне, — председатель ВС РФ перестал существовать для своего народа». Его атаковали не как чеченца, а как «плохого чеченца», «не помнящего родства». Никто не увязывал его имя, например, с делом о «чеченских авизо».

***

И вообще, хотя к первой годовщине победы российской демократии обозначились многие конфликты, дело тогда еще было не в личностях и, тем более, не в этнической принадлежности этих личностей. Это только вчерашние «красные», смешиваясь с новыми «коричневыми», всюду искали «жидофф» и их «мировой масонский заговор».

А настоящая политическая борьба того времени была еще одновременным и многоуровневым противостоянием программ, идей, команд. Причем «линии фронта» на каждом уровне, в каждом вопросе отнюдь не совпадали. Сплошной «линии фронта» не было, поскольку сами «армии» еще не сформировались.

Это уже потом — поляризация, катастрофическое упрощение, вплоть до «кто не с нами, тот против нас».

Это уже потом закрепился стереотип: с одной стороны, «демократы и рыночники», с другой — Белый дом, «обитель зла» и его злобный спикер.

И Руслан Хасбулатов не стал еще фольклорным «злым чеченом».

Все изменилось за год с небольшим. Если обратиться к радиопереговорам на милицейской волне в канун штурма Белого дома, выяснятся, что там речь идет уже вовсе не о «конституционности» и легитимности их оппонентов. В эфире неслось: «С черномордыми в Чечне жить будете! — Мужики, давайте всех черных хорошо разбабим! — Всех черных к стенке. — Руцкой уже в Чечне давно. — У него жена мусульманка! Хасбулатовка, елки-палки! — Черных в плен не брать. Москва стояла и стоять будет, а эти нацмены никогда править нами не будут!»

Что это? Как, чьими усилиями такое превращение стало возможно?

Об этом — в следующей передаче.

Источник