Выдержка из выступления Рамзана Кадырова на заседании правительства

Сюжет об этом опубликован на сайте ЧГТРК «Грозный» 5 ноября.

Перевод с чеченского языка. Невнятность изложения мыслей в некоторых местах соответствует оригиналу

«Чего мы хотим? Особенно модно сейчас в интернете (барабанит пальцами по столу, имитируя печатание текста на клавиатуре). Женщины, мужчины садятся и пишут комментарии тысячами. Это портит голову, зрение, иман (вера в истинность ислама и следование основным его предписаниям. — прим. переводчика). Сидят, и всё, что их не касается, о чём понятия не имеют, — ислам, чеченские традиции… Все хотят обвинить меня.

Есть некоторые люди, хавариджи (хавариджи или хариджиты — в переводе с арабского „покинувшие“, „выступившие против“ — первая в истории ислама религиозно-политическая группировка, обособившаяся от основной части мусульман. — прим. переводчика), которые за деньги выполняют работу. Те, которых ещё пророк обозначил, это и сегодняшние ваххабиты. То, что они делают сегодня, делали и в те времена. Воевали и сплетни распускали.

Теперь, когда они не смогли победить нас войной, то распускают сплетни, ложь, наговаривают.

Мы же в исламе? Тогда приходи сюда, здесь приводи примеры, о чем говорил пророк, покажи.

Но они днем и ночью хотят кого-нибудь наказать, очернить, обвинить, говорят разные мерзости. Те, которые сидят под такими „вещами“ (с чеченского „х1умнаш“ переводится как „вещи“. Если употребить это слово по отношению к людям, оно приобретает оскорбительный оттенок. Подразумевается, что он не считает их людьми, приравнивает к вещам. — прим. переводчика) — это трусы.

Потом те, кто считаются нашими соседями, больше нас заинтересованы в наших вопросах в интернете. Но это наш внутренний вопрос. Кого это волнует? Должно волновать больше народы Чеченской республики. Нас должно волновать. Самые активные комментирующие — подождите. Всякое бывает. Мы не святые, не пророки, не асхаб (асхабы - сподвижники пророка Мухаммада. — прим. переводчика). Мы люди. Ошибаемся. Разум может помутиться. Чёрт попутает. Что угодно может случиться. Человек может заболеть. Разве за это надо убить человека? Он же не предательство совершил. Если стал предателем, тогда я понимаю. И то, надо понять, почему так случилось. Если у него чистое прошлое, то нам надо посмотреть, почему сегодня он поступил так.

Если послушать, то каждого человека мы убили, уничтожили, пишут, говорят так какие-то журналисты, газеты, правозащитники.

Когда ты фактами доказываешь, что они не убиты, они живые, здесь, с нами… Спрашиваем: „Тебя убили?“ Он говорит: „Нет“. И даже после этого, не стыдясь, снова пишут подобное на следующий день. Но никто не говорит: „Эй, я больше не буду тебя читать. Вот ты же утверждал или утверждала, что того казнили, убили, расстреляли. А сегодня, когда мы видим живого человека, ты опять, не стесняясь, обвиняешь это же руководство“. Те, кто под ними сидят, не говорят. Большинство говорит, но есть там определенные люди, кнопочные герои. У одного бывает десять, бывает пять анкет (имеет в виду аккаунты в соцсетях. — прим. переводчика), бывает пятнадцать. Не пиши то, что задевает семью, достоинство. Лучше воюй. Я его признаю мужчиной, смельчаком. Я его ценю. Если он мужчина, пусть воюет. Нет — сидит и пишет.

Даже если весь этот мир сгорит синим пламенем, все законы мира будут нарушены, не оставлю человека, который задевает честь. Клянусь ниспосланным всевышним Кораном, не оставлю. Я считаю достойным того, кто воюет.

Я приму все наказания мира. Наши отцы заходили прямо в суды, совершали кровную месть, возвращали свою честь.

Ну, посадят тебя в тюрьму, ну убьют. Ну, умрешь ты. Мне 43 года. Что я ещё получу от этого мира?

Как можно больше до этих людей надо доводить. Надо выявлять этих людей. РОВД, спецслужбы, все молодёжные организации — со всеми должно быть взаимодействие у глав районов, городов.

Зачем их включили в сектора? Чтобы объединить их. Если у глав района не хватает авторитета, дополнительно прислали для помощи, чтобы было взаимодействие для решения масштабных вопросов на местах. Мы посылаем руководителя сектора не для того, чтобы он стал начальником. Он должен бегать из кабинета в кабинет, крутиться, работать не покладая рук, знать всё, что происходит в каждом населенном пункте, начиная с улицы, поднимать все проблемы. Если между нами не будет согласия, то всё рухнет.

Эти „вещи“, которые нарушают согласие, распространяют сплетни, несут раздор, если мы не остановим их, убивая, сажая за решетку, пугая, делая, что угодно, не остановим их, у нас ничего не получится.

Теперь будут говорить, что Рамзан сказал убивать, то сказал, это сказал.

Закон, он какой? Закон, конституция, демократия — это есть благополучие населения.

Ахмат-хаджи сказал, что наша цель — это благополучие населения. Всё остальное, что творят вокруг аферисты, предатели, сплетники, шизофреники и другие „вещи“, они разных мастей, вот их надо остановить.

Нам пророк оставил пример, после него Абубакар, Умар, Усман, Али (первые четыре праведных халифа после пророка Мухаммеда — прим. переводчика). Если смотреть всю историю, Османская империя, все, до шейха Мансура, почему жизнь не наладилась, скажите? Некоторые думают, что шейха Мансура мы не считаем героем. Как можно? Это первый имам Кавказа. Я считаю его героем, я его уважаю. Он был смелым, мужественным, учёным и красивым человеком.

Где его наследие? Его сподвижники не сохранили. Он дошёл до Анапы, завоёвывая Кавказ. Последователи где? Его убрали, но за ним не было идейных людей.
Когда умер Ахмад-хаджи, если бы мы позволили разрушить наш союз, здесь были бы другие и творили бы, что им вздумается.

Почему Ахмад-хаджи собрал идейную команду? Сегодня мы идём по его пути, есть хорошая жизнь у людей.

Я не обвиняю ни имама Мансура, ни другого, а обвиняю их сподвижников. Они внесли разногласие. Они не просто так разрушили Имамат, невозможно просто так разрушить такой сильный Имамат. Разрушили потому, что сподвижники не усмотрели. Голову убрали, остальные разбежались. Не было идеи. Недостаточно войной завоевать территорию, если потом на ней не завоюешь любовь, создавая условия для жизни и процветания народа. Какие бы ты территории ни завоевал, у тебя их отберут. Даже если будут бомбить, уничтожать, если не будет любви, дружбы и взаимопонимания, наладить жизнь невозможно. Поэтому у нас со всех сторон должно быть согласие и взаимопонимание. Поэтому мы говорим об этом, не потому, что мы их считаем чем-то значимым, не потому, что считаем их правыми, а чтобы у нас не было разногласий, чтобы не нарушили наше единство.

Такие „вещи“ будут, они продажные. Их насаживают не просто так, они под пристальным вниманием, через бинокль, им говорят — забрасывай такие статьи. Целые институты работают…»