Как в Грозном решаются вопросы о праве собственности на квартиры

С 1991 года было несколько потоков внутриперемещенных лиц из Чеченской Республики. Причины выезда были различны.

Первый поток - до начала военной кампании - составило, главным образом, невайнахское население, бежавшее от криминального давления, установившегося при попустительстве властей республики.

Только часть из выехавших получила статус вынужденных переселенцев, который, вопреки закону, предоставлялся только при наличии регистрации (прописки). И совсем уж немногие из них были обеспечены жильем, которое предоставляли обладателям этого статуса по мере поступления денег из федерального бюджета.

Второй поток внутриперемещенных лиц из Чеченской Республики составляли жители, бежавшие от военных действий, начавшихся в конце 1994 года и закончившихся в конце 1996 года. Только в апреле 1997 года Постановлением Правительства РФ № 510 для этого потока была определена компенсация в размере 120 тыс. руб. на семью. До дефолта 1998 года эта компенсация была достаточной для приобретения очень скромного жилья. Однако получить ее успели лишь единицы. Для этого необходимо было собрать большой пакет документов и написать письменный отказ от жилья, оставшегося в Чечне. Не все смогли собрать необходимые документы или решились отказаться от своих квартир ради денег, на которые после августовского дефолта невозможно было ничего нигде приобрести – реальная ценность этих денег упала в пять раз и стала ничтожной. Статус вынужденного переселенца чеченцам из этого потока не предоставлялся, о чем директор ФМС РФ издал специальный приказ. Этот принцип сохранялся и в дальнейшем.

Третий поток относился к так называемым «мирным годам» между двумя войнами - 1996-1999, он был невелик, главным образом, потому, что устроиться в других регионах России жителям Чечни было уже очень трудно. Статус вынужденного переселенца получить было почти невозможно: российские чиновники требовали прямых доказательств преследований со стороны властей ЧРИ. Заявления на компенсацию принимались только у тех, кто покинул Чечню до конца 1996 года.

Четвертый поток возник с началом Второй чеченской войны в конце 1999 года. Чечню старались покинуть все, кто мог хоть как-то устроиться в других регионах России. Статус вынужденного переселенца получили всего 2% (12 тыс.) от общего числа внутриперемешенных граждан этого потока. Только после троекратного обращения пострадавших граждан и правозащитников в Верховный Суд РФ удалось добиться распространения Постановления № 510 на жителей, покинувших Чечню во время второй военной кампании. Однако сумму выплат обжаловать не удалось, она до сих пор составляет 120
тыс. на семью, поэтому многие не хотят ее получать, надеясь получить свои восстановленные дома и квартиры.

Теперь, когда в Чеченской Республике как будто наступил мир, жители, покинувшие ее, но не отказавшиеся от своего жилья, пытаются вернуть свою собственность или получить квартиры в домах, построенных заново. Но им обычно не удается это сделать: их квартиры заняты новыми жильцами, которые вселились по подложным документам или дав взятку представителям администрации.

Чтобы вернуть собственность, настоящим владельцам квартир приходится обращаться в суды. Но судьи, как правило, становятся на сторону захватчиков, поскольку они связаны родством и общими интересами с сотрудниками администрации, заселившими новых жильцов. Юристы Правозащитного центра «Мемориал» пытаются помочь законным владельцам; добиться справедливости, увы, удается лишь в редких случаях.

Ниже представлены два примера такой борьбы, почти обреченной на поражение.

***

Людмила Павловна Станишевская, 1950 г.р., жила в Грозном. Ей по праву частной собственности принадлежала квартира в доме № 5 на улице Розы Люксембург. Жилье было выделено ее отцу по месту работу. После смерти родителей квартира была переоформлена на Людмилу Павловну. Летом 1993 года Станишевская приватизировала жилье, стала его собственником и жила там. В 1999 году, с началом второй чеченской кампании, Станишевская была вынуждена выехать из Чечни. Она нашла пристанище у близких людей в Беларуси.

Все правоустанавливающие документы на жилье в Чечне у Станишевской сохранились.

После прекращения активных боевых действий Людмила Станишевская пыталась через знакомых выяснить судьбу своей квартиры. Оказалось, что ее заняли какие-то люди. Они вели себя вызывающе, угрожали знакомым Станишевской из-за того, что те интересовались судьбой квартиры. Родственник Людмилы Павловны, живущий в Москве, обратился за юридической помощью в Комитет «Гражданское содействие». Сотрудники Комитета передали дело в Правозащитный центр «Мемориал». В июне 2012 года юрист грозненского офиса ПЦ «Мемориал» Султан Тельхигов взялся за дело Станишевской.

Он подал запросы в БТИ Грозного и в районный МУП ЖЭУ. Удалось выяснить, что квартира Станишевской числится за некоей Табаркой Кагировой. При этом в БТИ указывалось на договор купли-продажи от 21 ноября 2000 года, а в МУП ЖЭУ района – на ордер от 8 февраля 1999 года. Копии договора в БТИ не было, и позже в ходе судебных заседаний ни сам договор, ни его копия так и не были представлены. Что касается ордера, то он был выдан администрацией Заводского района Грозного.

В августе 2012 года Тельхигов подал в Заводской районный суд иск о признании сделки купли-продажи квартиры недействительной.

На судебные слушания Кагирова не являлась, несмотря на то, что каждый раз заранее была уведомлена о дате и времени слушаний.

В конце сентября 2012 года домой к юристу Тельхигову приехали двое вооруженных мужчин, которые представились родственниками Кагировой (по внешнему виду было очевидно, что они сотрудники силовых структур). Они начали выяснять, какие лично у Тельхигова претензии к этой квартире. Когда юрист объяснил, что представляет интересы Станишевской по соглашению с ПЦ «Мемориал», они попросили телефон родственника истицы, живущего в Москве.

В течение осени по делу Станишевской прошло несколько слушаний. Представитель ответчика каждый раз просил суд отложить разбирательство, поскольку они не могут установить местонахождение важного свидетеля. В середине декабря 2012 года на очередное слушание ответчик и ее представитель не явились. Судья предложил вынести заочное решение. Поскольку заочное вынесение решения может стать основанием для его отмены, юрист «Мемориала» был против. Суд решил оставить исковое заявление без рассмотрения, с условием, что после Нового года процесс будет возобновлен.

В начале 2013 года слушания по делу назначались трижды - и трижды ответчики не являлись, несмотря на своевременное уведомление о дате и времени. Наконец 14 февраля было вынесено заочное решение: исковые требования Людмилы Станишевской были полностью удовлетворены.

Как и ожидалось, в конце марта по заявлению ответчика (Т. Кагировой) заочное решение было отменено. О дате проведения этого заседания суда юрист Тельхигов получил извещение уже после того, как оно прошло. Дело было передано на новое рассмотрение другому судье, хотя оснований для смены судьи не было.

О дате проведения следующего судебного заседания юрист ПЦ «Мемориал» вновь надлежащим образом извещен не был. В апреле 2013 года Тельхигову стало известно, что новый судья оставил исковое заявление Станишевской без рассмотрения, так как истец и его представитель не явились на слушание. Тельхигов подал ходатайство в суд об отмене этого определения. Он представил доказательства того, что извещение о дате судебного слушания он получил уже после слушания.

Ходатайство было удовлетворено, и на 28 мая было назначено новое слушание. На него, наконец, явилась ответчик, Табарка Кагирова. И здесь она вдруг заявила, что ее правоустанавливающий документ на квартиру – отнюдь не договор купли-продажи, а ордер, выданный районной администрацией. Одновременно Кагирова заявила ходатайство об очередном переносе слушаний – якобы важные свидетели снова не смогли явится в суд. Судья удовлетворил ходатайство.

На несколько следующих судебных заседаний ответчик снова не приходила.

На заседании суда 18 июня Тельхигов заявил дополнение к иску, в частности потребовал признать ордер ответчика недействительным. Кагирова подала встречный иск – о признании недействительным регистрационного удостоверения Станишевской. Суд решил привлечь к участию в деле Департамент жилищной политики Грозного. Слушания вновь перенесли. На следующем заседании, 27 июня, рассмотрение дела было перенесено на 8 июля уже по ходатайству представителя Департамента. Но в тот день в очередной раз не явился ответчик, и заседание было вновь перенесено на 15 июля.

15 июля ответчик выразила сомнение в том, что документы Станишевской о приватизации квартиры действительно были составлены в 1993 году. Кагирова заявила ходатайство о назначении экспертизы документов Станишевской. Суд удовлетворил ходатайство, перед экспертами был поставлен вопрос – действительно ли представленные суду документы были составлены в 1993 году. Производство по делу приостановлено.

Экспертизу проводил Экспертно-криминалистический центр при МВД по Ставропольскому краю. Эксперты не смогли ответить на поставленный вопрос.

Производство по делу возобновили.

Дело назначалось на 3 октября и 10 октября, но дважды ответчик не явился.

Теперь слушание назначено на 31 октября.

***

В августе 1994 года Ирина Викторовна Воробьева, 1961 г.р., жительница Чечни, приобрела квартиру в доме № 16 на улице Дьякова в Грозном.

До этого Ирина жила с бабушкой в другой квартире, расположенной на первом этаже многоквартирного дома. Весной 1994 года их ограбили: ночью несколько человек в масках выбили дверь, заскочили в квартиру. Бабушка стала кричать, ее избили. Ирину связали. Из квартиры вынесли практически всю мебель, вещи. У бабушки было сильно разбито лицо; поскольку она была диабетиком, начались серьезные проблемы со здоровьем. Бабушку положили в больницу, Ирина, в шоковом состоянии, оставалась дома одна. Знакомые помогли Ирине поставить решетки на окна и железную дверь.
Неоднократно неизвестные люди подходили к окнам квартиры, где жила Ирина, и выкрикивали угрозы. Она начала искать квартиру для переезда.

Через знакомых Ирина нашла русскую семью, которая уезжала из Чечни. Их квартира уже пострадала от обстрелов во время боев правительственных сил ЧРИ с отрядом Лабазанова, однако Ирина согласилась купить ее, заняла нужную сумму денег.

Сделка была оформлена нотариально. Ирина поселилась в купленной квартире.

В 1995 году, после смерти бабушки и начала военных действий, Воробьева уехала из города. Как все жители Чечни, она не могла и предположить, какой масштаб приобретут военные действия. Планируя вернуться домой через несколько дней, она не взяла с собой документы, устанавливающие ее право собственности на жилье, – они остались в квартире. Воробьева попросила своего знакомого – Сейд-Хасана Шахгереева – присматривать за жильем, оставила ему ключи.

Однако вскоре стало ясно, что вернуться еще долго будет невозможно. Ирина Викторовна сначала уехала в Пятигорск, а затем перебралась к знакомым в Москву.

В конце 1995 года мать Воробьевой, которая оставалась в Грозном (жила в доме № 2 на улице Тухачевского), провела перерегистрацию договора купли-продажи квартиры Ирины, о чем получила справку из БТИ (в тот период в связи со сменой власти в республике проводилась новая регистрация всех документов на жилье). Однако во время августовских боев 1996 года она тоже спешно выехала из Чечни, оставив все документы на жилье в Грозном.

В 1998 году Ирина встретила в Москве Сейд-Хасана Шахгереева, который сообщил ей, что квартира в сохранности: он сам живет в ней с женой Лейлой Алиевой. С того времени он периодически звонил Ирине и сообщал о состоянии жилья.

В 2006 году Шахгереев звонить перестал. От общей знакомой Ирина случайно узнала, что он умер. Воробьева нашла номер телефона старшего брата Сейд-Хасана и позвонила ему, чтобы выяснить судьбу своей квартиры. От него Ирина узнала, что там живет вдова Сейд-Хасана и все вопросы насчет жилья нужно задавать ей.

Когда Воробьева позвонила Алиевой, та заявила, что теперь это ее квартира и она не собирается никому ее возвращать.

В 2010 году Воробьева обратилась за помощью в московский пункт Сети «Миграция и Право» Правозащитного Центра «Мемориал»», действующий на базе Комитета «Гражданское содействие». Из Москвы дело было передано юристам представительства ПЦ «Мемориал» в Грозном. Им удалось выяснить, что квартира Ирины Воробьевой числится теперь за Лейлой Алиевой якобы на основании договора купли-продажи от 3 октября 1994 года. При этом ни в БТИ Грозного, ни в ЖЭУ Ленинского района копий договора не было.

Юристы подали в отдел полиции заявление о проведении проверки права собственности на квартиру. В ходе проверки было установлено, что Лейла Алиева умерла в октябре 2010 года. Квартира Воробьевой некоторое время пустовала, что подтвердил местный участковый уполномоченный. В нотариальной палате Чечни юрист Сети Султан Тельхигов выяснил, что наследники Алиевой для принятия открывшегося наследства туда не обращались.

В связи с отсутствием ответчика юрист обратился в БТИ, прося аннулировать запись права собственности на спорную квартиру за Алиевой. Однако оттуда пришел письменный отказ. Тогда 24 августа 2011 года было подано исковое заявление о признании права собственности на квартиру за Воробьевой и аннулировании записи о праве собственности за Алиевой. В это время в квартире по-прежнему никто не жил.

14 октября 2011 года Ленинский районный суд Грозного удовлетворил исковые требования Воробьевой, признав за ней право собственности. Поскольку для регистрации этого права необходимо было составить технический и кадастровый паспорта на помещение, Тельхигов начал вести переговоры с участковым района о вскрытии двери.

Однако участковый сообщил, что в квартире живут родственники покойного Шахгереева. С Тельхиговым связался адвокат родственников Шахгереева и сообщил, что он подал в суд заявление об отмене признания права собственности за Воробьевой по вновь открывшимся обстоятельствам. 24 февраля 2012 года срок обжалования был восстановлен, решение суда в пользу Воробьевой отменено и назначено новое рассмотрение.

В ходе нового слушания в качестве третьего лица в дело вступил Хасан Шахгереев – родной брат Сейд-Хасана, являющийся опекуном двух несовершеннолетних детей, оставшихся сиротами после смерти Сейд-Хасана Шахгереева и Лейлы Алиевой. Он заявил исковые требования о признании права собственности за детьми.

По ходатайству юриста Тельхигова в суд были вызваны свидетели со стороны истца, живущие в Краснодаре и Ростове-на-Дону. Несмотря на то, что из показаний свидетелей и других материалов дела следовало, что спорная квартира находилась в собственности Воробьевой, Ленинский районный суд 13 декабря 2012 года оставил ее исковые требования без удовлетворения. Требования Шахгереева были удовлетворены.

Это решение было обжаловано. 23 апреля 2013 года судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда ЧР оставила жалобу без удовлетворения, а решение суда – без изменения.

Кассационная жалоба в Президиум Верховного суда ЧР также не была удовлетворена. Московские адвокаты Сети «Миграция и Право» ПЦ «Мемориал» составили жалобу в интересах Ирины Воробьевой в Верховный Суд РФ. В октябре 2013 года жалоба была направлена в суд.